- Виктор Васильевич, странно как-то: мы встречаемся не в вашем кабинете на Лубянке, а в предвыборном штабе Путина на Якиманке. Вы что, ушли из ФСБ?

- Я - в отпуске. В этом качестве участвую в выборной кампании кандидата в Президенты РФ Владимира Владимировича Путина, вхожу в его предвыборный штаб. И до дня голосования буду заниматься этой работой.

- И каков у вас здесь круг обязанностей?

- Я бы не хотел отвечать на этот вопрос. Скажу лишь, что обязанности весьма разнообразны и не всегда напрямую связаны с моей профессией.

- Вас называют "человеком Путина", одним из самых доверенных лиц ВВП. Как вы сами ощущаете себя в этой роли?

- Да ничего особенно не ощущаю. Ни когда мы вместе служили в ленинградском УКГБ, ни позже, когда он перешел в мэрию, ни когда по предложению Путина я переехал в Москву - никаких новых ощущений в себе не находил. А доверие, конечно, вещь серьезная, и не дорожить этим нельзя.

- Надеюсь, после стольких лет знакомства для вас он не "белый лист" и не "черный ящик"...

- Категорически не согласен с теми, кто характеризует Владимира Владимировича подобным образом. И не потому, что мне о нем известно больше, нежели многим другим. Мне кажется, сам стиль поведения Путина, тот новый образ жизни руководителя страны, который он демонстрирует, - это абсолютная противоположность ярлыкам, которые на него пытаются клеить. А кроме того, не из далекой же резидентуры он в 96-м появился в Москве. Он приехал из Петербурга, где 6 лет был на виду не только у всего города, но и у страны. Да и в московский период находился на заметных постах - какой же он "черный ящик"?

- И как вам первые шаги ВВП в новом качестве? Были ли ошибки?

- Наверное, работа такого масштаба не всегда подсудна текущему моменту - особенно если мы говорим о сегодняшней России. Должно пройти время, тогда и можно будет заключить, насколько успешным было то или иное решение. Но, конечно, поступком, во многом определяющим отношение общества к Путину, стали его действия по чеченской проблеме. То, что он взял на себя не только роль стратега, но и человека, ответственного за происходящее там, не отдав вторую, не всегда благодарную роль кому-то другому, - это говорит о многом.

- Вы играете одну из ключевых ролей в питерской команде, которая начинает доминировать в высших органах власти России. Считаете такое положение нормальным?

- По-моему, вывод не вполне корректен. Потому что удельный вес тех питерцев, кто сейчас около Путина, либо в правительстве, либо в других федеральных структурах, не столь велик. Более того, значительная часть этих людей появилась в Москве еще до того, как Владимир Владимирович стал премьер-министром и исполняющим обязанности президента. Другое дело, что он, конечно, сплотил вокруг себя и тех, кто приехал позже, и тех, кто оказался в Москве до него. И это считаю правильным.

Человек с Лубянки

- Сегодня много разговоров об очередном реформировании спецслужб, которое грядет сразу после выборов. Правда ли, что в планах вашей команды - построение полицейского государства?

- Во-первых, реформирование спецслужб сегодня невозможно административным путем. В этом предполагаемом процессе должны участвовать и Дума, и Совет Федерации, и исполнительная власть - одного лишь желания некоей группы людей здесь явно недостаточно. Но вопрос даже не в том, "протянут" этот закон через Думу или нет. Реформирование органов госбезопасности идет у нас в стране второе десятилетие. Мы - единственная спецслужба мира, которая несколько месяцев жила при выведенных за штат сотрудниках, и в таком "зависшем" состоянии продолжавшая и оперативные мероприятия, и аналитическую работу. Это очень опасно - как для дееспособности самой системы и людей, которые в ней находятся, так и для общества. Так что я - убежденный противник того, чтобы создавать еще какую-то серию законов для реформирования спецслужб. Задачи надо решать силами существующих структур, необходимо лишь одно: жестко выстроить систему - от федерального центра до региональных звеньев. И обеспечить все это единой политической волей, понятной всем - от Кремля до губернаторов и президентов республик, входящих в состав России.

- По словам экс-директора ФСБ Ковалева, в свое время ФСБ активно пытался подмять под себя Березовский. Чувствуете ли вы давление на Лубянку со стороны БАБа или других олигархов сегодня?

- Борьба Ковалева с Березовским - у всех на глазах: они как-то построились, один - в синем углу, другой - в красном, и нападают друг на друга по очереди. Но я не могу себе представить человека - пусть он называет себя олигархом или еще какое-то пугающее обывателя имя себе присвоит, - который мог бы всерьез пытаться подмять под себя российскую контрразведку.

- Судя по утечкам в прессе, вас прочат на место питерского губернатора, на главу Управления по борьбе с коррупцией в высших органах власти, на куратора силовых структур и даже на главу администрации президента. Вам-то где было бы больше по душе?

- Характерно, что все эти должности мне предлагается занять одновременно. Потому я не делаю никаких усилий по своему перемещению и остаюсь первым замом директора ФСБ, что считаю интересным и вполне достаточным, чтобы чувствовать себя на своем месте.

- Значит ли это, что вы не намерены баллотироваться в губернаторы Питера?

- Совершенно не намерен.

- А правду говорят, что вы не так давно отказались от поста министра МВД?

- Давайте не будем комментировать слухи.

Дела питерские

- Виктор Васильевич, идя на встречу с вами, я начитался разных газет и, честно говоря, представлял себе законченного злодея - душителя всех демократических свобод и главного в СССР истребителя инакомыслящих....

- Сегодня "очевидцы" в своих воспоминаниях о 70-х годах дошли до того, что я, мол, воспитывал даже коллег из других областей, натаскивая их на несчастных диссидентов. Упустили лишь, что в те времена, когда я совершал эти Геракловы подвиги, я был всего лишь старшим лейтенантом. И представить себя в качестве наставника сотрудников КГБ СССР из других регионов ну никак не могу.

- А вот, говорят, в 1988 году вы инициировали последнее в СССР дело по 70-й статье УК за антисоветскую пропаганду...

- Во-первых, что за странное слово "инициировать"? Инициирует тот, кто совершает преступление или какие-то действия, которые могут быть рассмотрены как преступные. В 1988 году я был начальником следственного отдела Ленинградского управления КГБ. Естественно, дела возбуждались следователями. Я же как начальник отдела все это контролировал и в известной степени организовывал. А упомянутое вами уголовное дело было возбуждено по факту распространения документов, которые, на взгляд следствия, содержали в себе призывы к насильственному изменению существующего строя, и расследовалось несколько месяцев. Никто по этому делу не был ни задержан, ни арестован, никому не предъявлялись обвинения. Но требования закона таковы, что без процесса уголовного расследования нельзя прийти к выводу, имеем ли мы дело с преступлением, либо с чем-то пограничным. В итоге уголовное дело нами же было прекращено - в полном соответствии с собранными материалами и вступившей в силу новой редакцией статьи 70 УК РСФСР. Я считаю, это цивилизованный режим работы любого правоохранительного органа любого государства.

- Почему же тогда вас диссиденты так не любят?

- Трудно рассчитывать на симпатии людей, которых ты обвинил в совершении преступления, арестовал, самым жестким способом вторгся в их жизнь. Но я считаю принципиальным, что приговоры по всем этим делам выносились не в моем кабинете и не на совещании у начальника УКГБ, а в суде - при соблюдении всех условий открытого судебного разбирательства. Судьи, прокуроры, адвокаты, подсудимые, публика. И то, что эти дела завершились обвинительными приговорами, на мой взгляд, подтверждает: действия оперработников и следователей оказались правомерными. - Любопытно, как с таким послужным списком вы стали главой органов ГБ в самом демократичном городе России? Да еще в 1992 году, когда всех "бывших" разве что не отстреливали?

- В конце 1992 года мне пришлось пройти серьезную аттестацию Петросовета. Ряд депутатов тогда требовали от меня буквально покаяния. Причем они считали, что, если я скажу, что раньше совершал преступления, а вот теперь им пообещаю, что такого больше делать не буду, тогда они вправе согласиться, чтобы я продолжал службу. Я этого не сделал - мне глаза отводить и повторять чужие слова всегда было как-то не с руки. Но вот что важно. Тогда эти люди - первый созыв Петросовета - очень активно, буквально десятками, шли к микрофонам и говорили о том, что они - представители общественности, избранные населением Петербурга. Но прошло время, и этих людей в подавляющем большинстве больше никто и никуда не избрал. Потому, видимо, что они представляли себе мнение общественности, мягко говоря, субъективно. А чуть позже, в 93-м, при ликвидации Министерства безопасности мы все были выведены за штат. И тогда была процедура аттестации генералитета, подразумевающая прохождение специально созданной госкомиссии, в которую входили руководители администрации президента, Совета безопасности, Генпрокуратуры, а также в качестве весьма влиятельного лица - Сергей Адамович Ковалев. Он посещал заседания с целыми папками документов, где о ряде сотрудников госбезопасности были собраны "компрометирующие" данные. Так вот, я, как и все, прошел такую беседу с Сергеем Адамовичем - длилась она, правда, чуть больше, чем у остальных. И после собеседования тот подписал протокол, в котором черным по белому было написано: генерал Черкесов вполне достоин продолжать службу в качестве начальника управления по Петербургу и Ленинградской области. Кстати, в тот период все уголовные дела, которые я расследовал и к которым был хоть в какой-то мере причастен, были проверены не только нашим ведомством, но и Генпрокуратурой. В них не нашлось ничего, что подтвердило бы обвинения в том, что я нарушал закон.

- А где вы были 3 октября 1993 года?

- В конце сентября мэр города Собчак нашел меня в отпуске на Кавказе и попросил приехать в город. Я отпуск прервал и приехал. И ночь на 4 октября провел в управлении, в своем кабинете. Там же были и мои замы, и руководители ГУВД. И мы не на митинге, а в кругу тех, кто реально понимал обстановку, сложившуюся в ту ночь, решали, как быть. И сделали свое дело так, что в Петербурге кровь не пролилась, второго центра власти не появилось.

- А что, был и такой вариант?

- Во всяком случае, несколько общественных структур к этому очень активно готовились. Все шло к тому, что появились бы и лидеры, и оружие, и публичные призывы к захвату Смольного и телевидения - все это было реально. Потому если бы я был таков, каким меня изображают смелые мемуаристы, то, наверное, именно в ту ночь все бы и решилось. И я бы не обсуждал с Собчаком план спецмероприятий по локализации очагов восстания, а, как отпетый реваншист, просто засадил бы его в кутузку.

- Как складывались ваши отношения с Собчаком?

- Очень непросто. В конце 1992 года он присоединился к протестам Петросовета по поводу моего назначения и даже официально обращался в Москву с предложениями меня, учитывая мое прошлое, от должности освободить. Совершенно не зная, ни что тогда реально происходило, ни что я за человек. Это раздражение по моему поводу завершилось где-то году в 94-м или даже позже... Странно, конечно, что ближайшим его соратником был Владимир Владимирович, кадровый офицер КГБ. Так вот, при полном, абсолютном доверии к Путину Собчак долгое время испытывал какое-то иррациональное чувство подозрительности, какой-то неуверенности в наших контактах. И потому он как-то отстранился, что ли, от сотрудничества с нами - в смысле взаимодействия руководства города и управления. Вспоминая то время, я прихожу к выводу: как бы я себя ни вел, и по-человечески, и профессионально, найти общий язык с Собчаком любому представителю нашей профессии было крайне тяжело. Хотя так вышло, что после отставки, даже в последний год его руководства Питером, в нем произошли серьезные перемены, он как-то глубже стал понимать и действительность, и то, какую реальную пользу городу мы способны приносить. В этом году мы встречались несколько раз. Последний - за неделю до его кончины. Он приходил сюда, в штаб, сидел вот на этом стуле. И мы говорили с ним о городе, для нас обоих дорогом, о перспективах, которые открывались в связи с намерениями Путина.

- В газетах писали, что новая власть собиралась назначить Собчака то ли шефом ГПУ, то ли главой Конституционного суда...

- Анатолий Александрович не из тех, кто прибегает к новому руководителю и напоминает - а я же был у тебя начальником, дай мне должность. Это человек совершенно другого склада. Его вполне устраивало, что с его мнением считаются, к его советам обращаются, что он так же близок тем, с кем раньше работал в другом качестве. Вот что "Путин - черный ящик", что "Собчак - карьерист" - это такая же несусветица.

- Появились зловещие слухи о том, что Собчака убили якобы по приказу "с самого верха" - мол, слишком много знал...

- Да, читал. Ничего, кроме брезгливости, все это не вызывает. На мой взгляд, это еще одно подтверждение крайнего цинизма и безответственности, поразивших наше общество. Это крайняя степень человеческого опустошения, какая-то алюминиевая технология, где ни мозга, ни крови, ничего. О доблестях и славе

- Хорошо, сменим тему. Виктор Васильевич, за что вы получили орден Красной Звезды?

- Спасибо, что спросили. А то ведь мои летописцы и о награде, для меня очень дорогой, сумели соврать. Хотя в справочниках специально написали, что орденом я был награжден за работу по делу об американском шпионе Павлове.

- И где он с русской фамилией шпионил?

- Он был главным инспектором атомной инспекции Государственного морского регистра, работал по тематике ядерных силовых установок. Являлся комплексным секретоносителем по нашему ядерному подводному флоту. В загранкомандировках провел 12 встреч с немецкими и американскими разведчиками, за переданную им информацию Павлову перевели на счет в банке 104 тысячи долларов.

- Его расстреляли?

- Павлов был приговорен к 15 годам, хотя прокурор предлагал исключительную меру наказания.

- А какие еще дела для вас памятны?

- Наше управление отличалось не раз. Взять, скажем, историю с тонной кокаина, которая прошла все таможенные, пограничные и иные кордоны на пути из Латинской Америки в Россию в контейнере с колумбийскими консервами. Это 1993 год. Груз был взят нами на границе. Или вот мы нашли замечательную вещь - египетскую чашу третьего тысячелетия до нашей эры. Это уникальный экспонат, который был украден в Эрмитаже. Видели бы вы, как Пиотровский светился от счастья, когда мы ему ее вернули. Она не имеет цены, таких предметов в мире просто нет. Для музеев мирового класса иметь осколок такой вазы - это уже особая категория. А Питер имеет вазу целую и невредимую. Или взять дело с возвращением древних книг, по которому проходил небезызвестный Якубовский. Книги эти уникальны, стоят десятки миллионов долларов. Много всего было...

Замужем за генералом

- Ваша супруга Наталия Чаплина - журналист, редактор демократической газеты "Петербургский час пик". И как вы уживаетесь в одном доме: супруга - демократ, вы - из ГБ...

- Замечательно уживаемся. У нас нормальная семейная жизнь без политических оттенков. Никаких расхождений ни в чем не обнаруживается. Так что не понимаю, что вас изумляет.

- После вашего переезда в Москву она осталась редактором?

- Да.

- И туда-сюда ездит?

- До минувшей осени она жила в Питере, приезжала в Москву на два-три дня и снова уезжала. А потом наконец перебралась сюда. В квартире у нас - компьютер, наладили связь, и материалы, которые идут, и переговоры, которые необходимы для организации процесса, продолжаются. Газета ведь - еженедельная.

- Где живете в Москве?

- В центре.

- И как вам столица? По Питеру не тоскуете?

- Москву успеваешь видеть только из окна машины. А что до тоски по Питеру... Дело даже не в том, как выглядят дома, улицы или набережные, - для меня дороги и речь питерская, и погода. Вот в прошлом году, в конце июня, я из Москвы специально, чтобы не ломать традицию, улетел в Питер, чтобы проводить самую короткую ночь - так у нас заведено с друзьями. Мы идем вечером на спектакль в Мариинский театр, там в это время фестиваль "Белые ночи". Потом садимся в катер и по каналам, по Неве плывем. Разъезжаемся по домам лишь утром. В Москве такого нет.

- Есть ли у вас увлечения?

- Люблю театр. За эти полтора года в Москве мы с женой обошли практически все театры, большую часть премьер видели. Каких-то потрясений не испытали, но в целом интересно.

- А дачу в Москве дали?

- Летом мы жили на ведомственной даче - так положено. А зимой - далеко ездить. Да и какой смысл?

- Зарплата у вас большая?

- Как считать. Где-то около 8,5 тысячи.

- А как вы относитесь к творчеству Пастернака и Солженицына?

- Ну что вы, ей-богу. Конечно, читал я Пастернака и почти всего Солженицына. Стихи Пастернака просто люблю. А Солженицын - не моя литература.

Кстати

В свое время Виктор Черкесов стал героем документального фильма о деятельности питерского управления КГБ, снятого режиссером Вермишевой в 1991 году. Один из центральных эпизодов фильма - операция КГБ против американских шпионов, в ходе которой супругу сотрудника Генконсульства США в Ленинграде Аустенборга задержали прямо на месте, с контейнером-тайником в руках. Задержание длилось 5 секунд и произошло на обочине Приморского шоссе, которое идет к Финскому заливу. Примечательно, что примерно в то же время героем документального фильма о героических буднях питерских чекистов стал и Владимир Путин. Но снимал тот фильм уже режиссер Игорь Шадхан.

В жизни Черкесова и Путина хватает и других совпадений. Оба - коренные питерцы, оба окончили юрфак ЛГУ, оба много лет трудились в органах ГБ. У обоих две дочери примерно одного возраста. И одного, и другого подчиненные между собой называют ВВ...