— Я с детства был погружен в педагогическую, историческую среду, воспитывался в ней. Мама преподавала математику, отец — русский язык, литературу и историю. Несомненно, эта среда наложила отпе­чаток на мое развитие. Каждый из нас создает свой мир, я его создал в этих стенах. То, чем я занимаюсь сегодня, невозможно рассматривать в отрыве от исторических знаний. Они позволяют мне свободно пе­ремещаться во времени — то в эпоху Пунических войн, то к «началу славных дней Петра»… Я осознаю необходимость неких жестких шагов, трагичных для отдельных членов царской семьи, но продиктованных государственной необходимостью. Если вернуться к вашему вопро­су — моя работа напрямую связана с историей страны. Я получаю ис­тинное удовольствие, когда воскресает все то, что построено нашими предшественниками. Скажем так: история мне помогает.

— А что помогло вам в тот исторический день, когда вы впервые приехали в это здание, в одну из располагавшихся здесь фирм, и ре­шили строить свой мир на его фундаменте. Озарение, расчет или?..

— Есть глубокое и точное выражение: «яблоко созрело — яблоко упало». Я рассматриваю свою жизнь как стечение определенных обсто­ятельств: в одном случае требуется выдержать, выждать, в другом — действовать решительно. Если бы я не следовал этому принципу, на­верное, все у меня сложилось бы иначе.

Это был 1992 год, разгар кооперативного движения. Я был одним из руководителей кооператива «Синтез», который мы создали вместе с моими товарищами — потом он преобразовался в социально-ком­мерческую фирму. Не хочу вдаваться в подробности. Смысл заключа­ется в том, что решение я принимал в течение нескольких месяцев. Из специфичного, но все же понятного, доходного бизнеса по схеме «получил — продал — подсчитал — положил в карман» (мы занима­лись оптовой торговлей фруктами) надо было входить в бизнес рас­ходный. Потому что это здание давило своим величием, масштабом и абсолютным разорением. Представьте себе 4000 квадратных метров помещений в аварийном состоянии, которые требовали срочного ре­монта, ежедневных вложений. Я говорил себе «нет» и уезжал, но ка­кая-то сила меня возвращала назад. Сидел в своей «Ниве» на проти­воположном берегу Мойки, смотрел на это здание и снова взвешивал, обдумывал. Но было и озарение. Был зов, которому я поверил. Поэтому каждый день в 8 часов утра я начинаю обход с того места, где услышал этот зов.

— Покажете его?

— До революции это был кабинет владельца особняка, банкира Степана Елисеева, а в советские годы — лекционный зал Института марксизма-ленинизма. Помню, я подошел к камину, который украшают подсвечники в виде фигурок древнеегипетских прорицательниц, и они попросили: «Помоги!».

— Ваши товарищи поддержали вас?

— Им было неудобно мне отказать. До известного момента они шли за мной. Но я не зря сказал о расходной части, она слишком давила, и поэтому мы расстались. Они профессионалы, до сих пор успешно занимаются фруктовым бизнесом. Я сохраняю уважение к ним и к их выбору.

— Насколько совпадает все, что вы задумали тогда, в 1992 году, с тем, что вас сегодня окружает?

— Все так, как мне виделось. Более того, в процессе созидания стремлюсь именно к тому, что тогда увидел. Разумеется, вношу коррек­тивы, с учетом новых знаний об этом доме, которыми я тогда не распо­лагал.

— Вы предвидели, что для развития бизнеса придется созда­вать строительную, юридическую, туристическую фирмы, охранные структуры и даже высшее учебное заведение, или их появление было обусловлено «особенностями национального капитализма»?

— Прежде всего, я был убежден, что осуществить мечту невозможно без команды единомышленников. А поскольку сытый голодного не ра­зумеет, найти их предстояло среди таких же «голодных», жадных до ра­боты, как я. Мне очень везло на хороших людей. Теперь что касается диверсификации...

Есть крылатое выражение, которое я считаю девизом нашей ком­пании: «Все, что правильно, — растет медленно». Правильность скла­дывается, вырабатывается, растет даже не десятилетиями — веками! Поэтому я призываю своих коллег не торопиться, а исходить из того, что мы — участники строительства вечных ценностей. Мы должны придать своим делам настолько сильный импульс, чтобы остановить движение в заданном направлении никто не смог! Первооснова нашей долгосрочной программы — это «Талион-клуб» со всей инфраструк­турой. Создание туристической компании с тем же названием «Тали­он» — следующий компонент, это не только самостоятельный бизнес, но и продвижение бренда. Похожие цели преследует журнал «Талион». Мы шли к его нынешнему виду несколько лет, помучились с кадрами, содержанием, оформлением. Зато сейчас, когда я беру журнал в руки, мне не стыдно, — это именно то, что я хотел.

Что еще? Естественно, наличие охранной фирмы в начале девя­ностых годов было обязательным условием существования бизнеса. Естественно, что эта фирма у нас была. Строительная компания появи­лась несколько позже, но тоже как логичная ступень нашего развития.

— Мы совершенно забыли про банк, действующий в рамках ва­шего холдинга. Каков механизм финансирования столь затратных проектов?

— С банком все просто. Изначально «Констанс-Банк» находился в нашем здании на правах арендатора. Видимо, поэтому его связыва­ли с моим именем, и многие, в том числе работники компании, несли свои сбережения в этот банк. В какой-то момент его финансовое поло­жение пошатнулось, в руководстве стали возникать конфликты, и люди опять же ко мне обращались за помощью. Поэтому, все тщательно взве­сив и обсудив в узком кругу, мы приняли решение купить банк. В тече­ние двух лет увеличили уставный капитал, поменяли топ-менеджмент. Сегодня ОАО «Талион» является владельцем банка, и я несу за него пол­ную ответственность.

Вообще проект финансируется из нескольких источников. Создан продукт под общим названием «Талион» с ежегодной прибылью по­рядка 9 миллионов долларов. Мы уже не первый год сотрудничаем с Северо-Западным банком Сбербанка России, Первые кредиты, если я не ошибаюсь, нам выдавали под 24 или 25 процентов! Те жесткие требования помогли нам правильно структурировать бизнес, сделать его абсолютно прозрачным. Поэтому сегодня активно работаем как с банковскими кредитами, так и на облигационном рынке. Вышли на этот рынок три года назад. Первый облигационный заем — 300 миллионов рублей — погасили буквально на днях. Стремимся также на фондовый рынок, но тут многое зависит от того, какой закон об игорном бизнесе примет Государственная Дума. Все-таки этот вид деятельности дает нам существенную часть дохода.

— По сути, вы используете памятники старины, а часть дохода направляете на их реставрацию! Это универсальный рецепт?

— И нет, и да. «Нет», потому что технологически памятники историко-культурного значения мало пригодны для правильной организации подобного бизнеса. Нам повезло, что мы первыми заняли эту нишу, На одном из иностранных сайтов я с удивлением и радостью обнару­жил, что в списке лучших казино мира «Талион-клуб» находится рядом с Монте-Карло и Баден-Баденом. Нас никто не спрашивал, такова оцен­ка независимых экспертов. Сегодня, несомненно, этот бизнес высоко­рентабелен, что отнюдь не гарантирует финансовый успех нашим по­следователям и конкурентам. Денежная «емкость» города не выдержит второго «Талиона».

«Да», потому что, когда собственник хочет взять на баланс памятник старины, это надо только поддерживать. Представьте великолепное строение XVIII-ХIХ веков, в котором подвалы высотой два метра были полностью затоплены фекалиями. Что делает собственник? Он заклю­чает инвестиционный договор, вычищает эти авгиевы конюшни, меняет все коммуникации. Мы так и сделали на Мойке, 59! Если каждый третий дом на Невском проспекте отдать в частные руки по инвестиционному договору, то облик центральной улицы разительно улучшится. Конс­трукции фундаментов тоже будут другими, с учетом геологии Санкт-Петербурга. Увы, на федеральном уровне не понимают (или не хотят понять?) специфику нашего города.

— «Талион» один, и Ебралидзе один. Нереально найти столько собственников, передать им старые здания и превратить их в кон­фетки.

— В городе есть власть! С ее стороны я вижу только помощь. Власть на то и существует, чтобы помогать собственнику в ведении инвести­ционных проектов и вместе с тем следить за выполнением условий до­говоров. Свои «талионы» есть в разных сферах бизнеса. Надо создать условия, при которых они приносили бы наибольшую пользу своему городу и стране.

— Сейчас в Шереметевском особняке, открытие которого в бли­жайший день рождения города вы планируете отметить небыва­лым фейерверком над Невой, — царство реставраторов. Ваш прин­цип — по максимуму сохранить родные материалы, исторические интерьеры. Иногда это стоит запредельных денег — никакой бизнес не выдержит. А для постояльца, по большому счету, все равно — из пластика резной завиток или из старинного дуба...

— На Западе в новых зданиях применяют этот прием: на уровне че­ловеческого роста — настоящий камень или дерево, а выше — бута­фория. В особняке Шереметева я так и хотел поступить, все расписал, но назавтра приехал на объект и сказал генподрядчику делать, как было в оригинале. Почему? Не знаю. Не смог по-другому.

— Питерским писателям очень дорог этот дом — один получил первый читательский билет в его библиотеке, другой познакомил­ся со своей будущей женой на семинаре. Там на бильярде играл Маяковский. Там прорабатывали Ахматову и Зощенко. Там живут тени великих, и кажется, несмотря на пожар, сохранилась их аура... Не возникала у вас вполне безумная идея: возродить этот дом и — отдать писателям или городу?

— Возникала. Я думал над ней очень долго, в течение двух лет. И ре­шил — не отдавать. Моя программа известна членам нашей команды, всем сотрудникам и партнерам, властям и общественности: выстраи­вать открытый честный бизнес, по возможности вернуть особняку гра­фа Шереметева первоначальный вид и, главное, поддерживать его. Ведь содержать историческое здание ничуть не легче, чем восстановить.

— Вы уже вложили в этот дом более 30 миллионов долларов. Предстоят новые траты?

— Воо6ще из воздуха ничего не рождается. На одном из этапов бизнеса мне пришлось заложить свою квартиру в банк. Причем ничего не сказав жене — она узнала об этом, когда я выкупил квартиру. Это был мой риск, он сохраняется и ныне. Объект хорош в плане капита­лизации, но почти безнадежен в части возврата вложенных средств. Поэтому подытожу — всех писателей и читателей дом на Шпалерной будет встречать с подобающим почтением. Более того, 12 сентября очередное чествование лауреатов литературной премии «Александр Невский» состоится именно там.

— Вернемся в особняк на Мойку, 59, которым владел банкир Степан Елисеев, как вы — благотворитель и меценат. Вы наверняка ведете с ним мысленный диалог...

— Диалог я веду с Петром I, с Ганнибалом, с Наполеоном, с другими людьми, чьи портреты и бюсты вы здесь видите. С Елисеевым я не бе­седую. Испытываю к нему уважение за то, что он сделал, и внутренне осуждаю за то, чего НЕ сделал. Если бы он и такие, как он, защищали свою собственность и строй, которому служили, история нашей страны могла быть счастливее.

— Тем не менее, в интерьерах особняка вы воссоздали герб Елисеевых с девизом «Будьте доблестны».

— Подлинный герб Елисеевых можно увидеть на фотографии в фа­мильной библиотеке: пять звезд расположены по диагонали. В тех гер­бах, что находятся на парадной лестнице и в атриуме, я добавил по две звезды и изменил их расположение: четыре поместил внизу и три — наверху, поскольку «4» — это куб, основа основ, а «З» — символ движе­ния. Куб в движении — такова моя интерпретация.