В президентском кабинете Владимира Путина висит внушительного вида портрет. На нем изображен мужчина средних лет, крепкого телосложения, с усами и в военной форме. Его грудь гордо выставлена вперед, а в глазах светится высокомерная уверенность императора. Он встречает всех посетителей главы государства. Его присутствие в кабинете заинтриговало многих наблюдателей. Но сильнее всего удивились те, кто узнал его с первого взгляда. 

Дело в том, что царь Николай I (1796-1855, как вы уже догадались, речь идет именно о нем), скончался в разгар неудачной для страны Крымской войны и в целом оставил о себе не лучшие воспоминания. Ему остро не хватало харизмы по сравнению с победителем Наполеона братом Александром I (1777-1825) и либерализма на фоне сына Александра II, который отменил крепостное право, но был убит 1881 году. В памяти многих людей он остался ярким примером узкого мышления, карикатурой на царя, не интересовавшегося ничем, кроме православия и милитаризма. 

Так, за 30 лет его правления страна не смогла записать на свой счет никаких серьезных достижений. Его далекий предок Петр Великий начал форсированную «европеизацию» России и основал Санкт-Петербург. Его бабушка Екатерина II устроила раздел Польши и вышла к берегам Черного моря. Николай унаследовал прочно стоящую на ногах и уверенную в себе Российскую Империю, однако не сумел предотвратить ее дальнейший застой и упадок. Поэтому увидеть его портрет на почетном месте в кремлевском кабинете по меньшей мере удивительно: президент — настоящий мастер символической игры, и исторические ссылки у него не бывают пустыми и невинными.  

«Самый логичный из автократов» 

Тем не менее, если присмотреться внимательнее, биография «самого логичного из автократов», по выражению немецкого историка Теодора Шиманна, может пролить свет на загадку Путина, которая вот уже не первый месяц сбивает с толку и тревожит Запад. 

Дело в том, что Николай I химическим образом воплощает в себе чистейшую суть царизма, концепции которого пустили глубокие корни в нынешней кремлевской риторике. 

Николай появился на свет в 1796 году, когда Великая французская революция сотрясала основы утвердившихся европейских порядков. Он был третьим сыном Павла I, девятым по счету из 10 детей, и, как казалось, не имел никаких шансов на трон. Его воспитывали наставники-военные в самую бурю наполеоновских войн, тогда как его старшего брата учил литератор Лагарп на волне Просвещения. Николай вырос офицером, а не философски настроенным принцем, и всю свою жизнь оставался именно им. 

Николай чувствовал себя как дома лишь в компании солдат. Он был не прочь подраться, обожал физические упражнения и с малых лет проникся любовью ко всему военному: верховой езде, парадам, искусству возведения крепостей.  

Обстоятельства его восхождения на трон серьезно повлияли на первые годы правления. 1 декабря 1825 года его старший брат Александр скончался в Таганроге на берегу Азовского моря по непонятным причинам: некоторые утверждают, что он попросту ушел и стал отшельником, отказавшись от власти. Находившийся в тот момент в Варшаве великий князь и наследник престола Константин сообщил, что тайно отрекся от короны еще в 1822 году. К тому времени Николай, который еще ничего не знал о решении брата, успел присягнуть тому на верность. И он не хотел менять свое решение пока не получит официальное подтверждение отречения брата… Полная неразбериха. 

Тон задан: страну ждут репрессии

В этот самый момент группа либерально настроенных дворян, сторонников отмены крепостного права и свободы слова, решила приступить к действиям. 14 декабря они воспользовались церемонией присяги, чтобы потребовать принятия в стране конституции. Молодой царь направил пушки на мятежников и в последовавшие дни с маниакальной педантичностью выслеживал, допрашивал и карал «декабристов», которые приложили руку к заговору. У либеральной оппозиции появились свои мученики, сыновья хороших семей. Тон задан: страну ожидали репрессии.

Для борьбы с подрывной деятельностью и приручения презиравшей его аристократии Николай поставил страну под власть армии и бюрократической машины. Он ввел жесточайшую цензуру на все новые мысли, установил контроль над всеми публикациями (и даже сам стал цензором Пушкина) и ограничил выезд из страны. Для этого он решил опереться на подчинявшуюся лично ему политическую полицию. В 1826 году было сформировано III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, которое занималось почти что всеми вопросами. Список его прерогатив заканчивается такими словами: «Ведомости о всех без исключения происшествиях». Добавлять тут что-то излишне. 

Как бы то ни было, неприятие прогресса во всех его проявлениях, шпионаж и цензура не могут быть доктриной. Ее озвучил в 1833 году министр народного просвещения и официальный идеолог режима Сергей Уваров. В ней есть только три пункта: «Православие, самодержавие, народность».  

Самодержавие считалось наиболее предпочтительной из всех систем, потому что соответствовало заложенной еще московскими князьями традиции централизованной политики. Она категорически не приемлет холодного рационализма западных систем: по мнению ее защитников, лежащее на плечах всего одного человека бремя власти освобождает остальных людей. В такой системе не может быть ни малейшего противовеса для власти, потому что это может привести к дестабилизации всего общества. 

Контрольные механизмы укрепляла и православная церковь, которая упорно поддерживала созданный псковским монахом Филофеем в 1510 году миф о «Третьем Риме». Из него следует, что после Рима, который был разрушен варварами и испорчен католицизмом, и захваченного безбожниками Константинополя Москва взяла в руки факел истинной веры и должна нести его свет для возрождения христианства. 

Что касается третьего понятия в девизе Уварова, то есть «народности», его защита предполагала отстаивание вполне понятных интересов России, продолжение экспансионистской политики и защиту православных славянских народов, в том числе и за пределами российской территории. Взрывоопасный коктейль в условиях хрупкого равновесия в Европе.  

Авантюрная внешняя политика

Внешняя политика Николая I была настолько же авантюристской, насколько его внутренняя политика застойной. За три 10-летия на троне царь неутомимо и повсюду душил на корню любые ростки революции. Свержение Карла Х во Франции в 1830 году привело его в ярость. Июльскую монархию он признал только через несколько месяцев. Кроме того, в том же году он планировал вмешаться для подавления бельгийского восстания против Нидерландов: от этой мысли его отвлекла лишь необходимость разобраться с бунтом в Польше. В период «весны народов» 1848-1849 годов Россия, «жандарм Европы», стала главной силой реакционеров. Ее войска, например, навели порядок и разметали революционные движения в Венгрии и Валахии. 

Как бы то ни было, стремление любой ценой сохранить европейский статус-кво не помешало царю вести ожесточенную борьбу с Персией на Кавказе и с Османской Империей, которую он первым назвал «больным человеком Европы». Сначала Россия не решилась поддержать независимость Греции: несмотря на симпатию царя к православным грекам, он не мог ради этого нарушить равновесие в Европе. Россия попыталась умерить действия Турции, но затем все же вступила в войну с ней в 1828 году. Год спустя по Адрианопольскому миру Москва выторговала для себя независимость Греции, контроль над устьем Дуная, протекторат в Молдавии и Валахии, а также свободный проход через проливы в Средиземное море для ее флота. Османская Империя оказалась на коленях. Установившийся порядок в регионе был нарушен

Поэтому, когда в 1850 году под предлогом спора вокруг святой земли царь потребовал фактического протектората над всеми христианами в Османской Империи, Париж и Лондон решили его остановить. После провала дипломатических мер в 1854 году они начали операцию в Крыму, которая обернулась катастрофой для России. Царь Николай был убежден, что его армия — сильнейшая в мире, и упустил из вида кардинально изменившую соотношение сил промышленную революцию (он так же старательно держался от нее в стороне). Его, казалось бы, крепкое здоровье не выдержало такого удара: он умер в марте 1855 года, еще до взятия Севастополя.

Несмотря на сокрушительное поражение, Крымская война является важнейшим событием для российских националистов. Они прославляют Николая как воплощение истинного русского «гения», который нельзя загасить под предлогом «модернизации» страны. Контроль над обществом с опорой на политическую полицию, неприятие западной модели либерализации нравов, защита «угнетенных» русских и христианских меньшинств — все это прослеживается в нынешних заявлениях кремлевского руководства, которое критикует слабость и лицемерие Европы, так как та легализует однополые браки, но в то же время бросает христиан на произвол судьбы, один на один с исламистской угрозой в Сирии.

Поставив себя преемником забытого всеми царя, Путин пытается вернуть времена Российской Империи и ее положение великой реакционной державы в Европе. Первое приносит ему огромную популярность в стране, а второе вызывает искренне восхищение у всех европейских ультраправых движений.