Заслушивание военного министра, как обычно, проходило в закрытом режиме. Но и без всех этих секретов понятно, что маленькая победоносная война отчетливо высветила серьезные проблемы в строительстве российских Вооруженных сил, что вынуждены признать уже и сами победители. Видимо, потому в Минобороны сейчас усиленно ходят слухи о грядущих оргвыводах и возможных отставках.

Пока просочилась информация лишь о двух приближенных министра обороны, над которыми витает призрак близкой отставки.

Один — питерский бизнесмен-строитель Леонид Сорокко, недавно возглавивший строительный главк Минобороны. По нему, как утверждает источник “МК” в военном ведомстве, вопрос окончательно еще не решен.

Другой — начальник управления пресс-службы и информации Минобороны РФ Ильшат Байчурин. Министр Сердюков привел его с собой из налоговой службы сначала в качестве советника, затем назначил начальником управления службы информации Минобороны РФ.

В понедельник, когда стало известно, что Байчурин отстранен от этой должности, некоторые СМИ, в том числе и “МК”, логично предположили, что его отставка — следствие проигрыша в информационной войне с Грузией.

Однако, по словам нашего источника, причиной его отстранения стала вовсе не слабая информационная политика, которая, кстати, руководством Минобороны признана вполне успешной, а исключительно его личные проколы.Так что делать выводы о том, что Минобороны признало свою “информационную войну” против Грузии проигранной, преждевременно. Но почему все остальные это признают единодушно?

Чтобы ответить на этот вопрос, требуется для начала определить: что мы понимаем под термином “информационная война”?

В сознании обывателя стойко закрепилась установка: информационная война — это дезинформация в СМИ, которую организуют воюющие стороны друг против друга. На самом деле это не совсем так. Влияние через СМИ — лишь одна из составляющих такой войны. Противоборство в ней ведется различными методами. Например, с помощью средств радиоэлектронной борьбы, подавляющих локационные станции противника, или хакерских атак на компьютерные сети командных пунктов и т.д.

В каком-то смысле информационную войну можно даже считать гуманной, так как она призвана минимизировать боевые потери, а то и вовсе не дать довести развитие конфликта до прямого столкновения сторон. Так, например, в “Объединенной доктрине информационных операций”, принятой США в 1998 году, сказано: “Информационная война — это комплексное воздействие на систему государственного и военного управления противостоящей стороны, на ее военно-политическое руководство, которое уже в мирное время приводило бы к принятию благоприятных для стороны-инициатора информационного воздействия решений, а в ходе конфликта полностью парализовало бы функционирование инфраструктуры управления противника”.

В России концепция информационной войны была разработана в середине 90-х и включала в себя 4 основных компонента: разрушение систем связи противника; перехват сообщений; взлом компьютерных сетей и только потом — воздействие на общественное мнение путем распространения дезинформации.

С последним пунктом мы как раз все знакомы очень хорошо. Но если все же говорить об информационной войне в целом, то хотелось бы знать: велась ли она во время грузинской кампании? А если велась, то как же в ней обстояло дело с информационными технологиями, компьютерными атаками или средствами радиоэлектронной борьбы (РЭБ)?

Об этом мы вряд ли когда-нибудь узнаем из официальных источников, а вот неофициальные рассказывают примерно следующее:

— Нападение Грузии застало Генштаб врасплох, и генералам было, конечно, не до информационных технологий. Министра обороны не могли найти по телефону больше 10 часов. Без него нельзя было принять никаких важных решений. Видимо, поэтому начальник Генштаба сначала заявил, что раз на месте находится командующий войсками округа, то пусть он и принимает решения самостоятельно, исходя из обстановки. Но потом, видя, что дело плохо — грузины слишком быстро дошли до Цхинвала, стал звонить одному из своих им же уволенных замов — бывшему начальнику Главного оперативного управления Генштаба (ГОУ ГШ) Александру Рукшину и просить: вернись хотя бы на пару суток, надо оказать помощь, ведь новый начальник ГОУ еще не назначен.
Рукшин отказался. Да и как окажешь эту помощь, если почти всех офицеров ГОУ ГШ отправили в отпуск, так как новый глава строительного главка затеял переезд ГОУ в другое здание на Ленинградском проспекте, и теперь там ни документов, ни карт не найдешь.

Потом Рукшину стал звонить министр обороны, но он и ему ответил: нет, я вам больше не подчиняюсь. Правда, затем, говорят, все-таки нашли человека, которому Рукшин подчинился, — Путина. После его звонка генерал приехал в Генштаб и взял управление операцией на себя. К тому времени уже прошли сутки. Только тогда начались хоть какие-то скоординированные действия. Были подавлены, а затем и уничтожены грузинские радиолокационные станции, которые наводили ПВО на наши самолеты.

Это, конечно, должны были сделать первым делом, но авиация ведь командующему округом не подчиняется. На ее применение он должен получить приказ из Генштаба. Его не было. Вот и оказалось, что рядом, в Ростове, стояли вертолеты со средствами РЭБ и не использовались. Вот вам и информационная война…

В первые же часы грузины уничтожили сразу шесть наших самолетов, а за все время — вообще 10 машин, хотя нам говорят, что 4. Тоже информационная война, дезинформация. На самом деле целую эскадрилью положили — позорище!

Говорят, что главком ВВС Зелин руководил авиацией из кабинета прямо по мобильнику, даже не спускаясь на КП. Все решал сам, не считал нужным даже пригласить на совещание своих замов-пэвэошников, которые могли посоветовать ему, что сделать, чтобы избежать таких больших авиационных потерь.

А что уж говорить о решении послать на бомбежку дальний бомбардировщик “Ту-22”? Да мало того, его же туда отправили не один, а целых две группы — аж шесть штук!

…Вот только что стало известно, что начальник Главного штаба ВВС генерал Хворов написал рапорт об отставке. Не выдержал. Уходит. А это ведь один из самых молодых, перспективных и порядочных генералов в нашей армии. Трудно сказать, что послужило причиной его решения… Хотя думаю, что это — неприятие тех приемов ведения войны, которые использовались, в том числе способов применения его родной дальней авиации, которой он еще недавно командовал и в состав которой входил тот самый “Ту-22”, сбитый грузинской ПВО.

После услышанного легко согласиться с теми, кто считает, что на таком фоне работа военных пиарщиков была вполне успешной. Почему бы и нет? Они, конечно, не продемонстрировали никаких особых информационных новинок, однако после молчания первого дня общались с прессой регулярно. К тому же им удалось выбрать в качестве представителя, разъясняющего СМИ позицию Генштаба, довольно колоритного кандидата — генерала Ноговицына.

На встречах с журналистами он даже пытался не врать. К примеру, в отличие от ныне отстраненного Ильшата Байчурина, активно опровергавшего информацию наших журналистов из Цхинвала о том, что там находились солдаты-срочники из состава 58-й армии, Ноговицын эту тему обходил вполне корректно: “Неподготовленных солдат там не было”.

Поначалу выбор Ноговицына в качестве “говорящей головы” многим показался странным: почему именно он, новичок, пришедший в Генштаб лишь накануне войны, да еще на должность зама начальника по военно-научной работе, которую всегда считали второстепенной, бумажной и фактически “никакой”. Однако, по уверениям офицеров управления информации, “в критический момент, кроме Ноговицына, ни одного более подготовленного генерала, способного выполнить эту миссию, не нашлось”.

Личность Ноговицына, сильно отличающаяся от общепринятого представления о генералах, сразу вызвала большой интерес у журналистов. Особенно у  журналисток. Что в свете разговоров об информационной войне оказалось серьезным плюсом. Даже появился повод поговорить о нем более подробно, тем более что мне удалось познакомиться с ним несколько лет назад во время работы в Главном штабе ВВС.

Однажды на полигоне Ашулук на учениях ПВО я случайно стала свидетелем того, как Ноговицын ставит боевую задачу радиолокационному взводу. Спокойно, уважительно, доходчиво генерал разъяснял каждому солдату и офицеру смысл учений. Говорил вдохновенно, начиная с тактических задач каждого и постепенно поднимаясь до стратегических горизонтов воздушно-космической обороны в целом. Все это сильно контрастировало с виденным мной ранее.

Заслуженный военный летчик Анатолий Ноговицын пришел в Генштаб в июле этого года с должности заместителя главкома ВВС. Ранее — в 2000—2002 гг. — он командовал 11-й армией ВВС и ПВО на Дальнем Востоке. Там с ним была связана история, которую в разговоре об информационной войне можно, пожалуй, привести в качестве примера.

В ноябре 2000 года в Японском море самолеты 11-й воздушной армии в полном соответствии с международными договорами о ведении военной разведки “вскрыли” — то есть беспрепятственно прошли — все системы охраны американской авианосной группы и сфотографировали палубу авианосца “Китти Хок”.

Экипаж корабля был застигнут врасплох в момент заправки топливом. Около пяти минут потребовалось американцам, чтобы поднять в воздух свои истребители-перехватчики. За это время российские разведчики успели сделать два захода над палубой и сфотографировать панику американцев: моряки обрубали топливные магистрали, чтобы отсоединиться от танкера и увеличить скорость авианосца. Эти снимки потом с пламенным приветом были отправлены по электронной почте на “Китти Хок” и затем еще долго гуляли по Интернету.

В 2002 году, когда уходил в отставку главком ВВС Анатолий Корнуков, он усиленно предлагал назначить своим преемником именно Ноговицына. Начальник Генштаба Анатолий Квашнин был против. Его претензии к 50-летнему Ноговицыну звучали примерно так: слишком молод, не умеет еще правильно заходить в кремлевские кабинеты, пусть немного пооботрется в московских коридорах.

Главкомом ВВС тогда стал человек Квашнина — Владимир Михайлов, который по властным коридорам ходить умел прекрасно. Затем, когда он сам отправился в отставку, благодаря “коридорному таланту” тоже продвинул “своего человека”. Ноговицыну же тогда было сказано, что для главкома ВВС он слишком интеллигентен, даже матом ругаться не умеет, а потому для этой должности не годится.

В результате Ноговицын двинул в сторону военной науки, защитил докторскую диссертацию и в июле 2008 года стал председателем Военно-научного комитета — заместителем начальника Генштаба РФ.

Такой карьерный путь генерала лишь подчеркивает некую закономерность, существующую в Российской армии: “слишком интеллигентные” командиры, если такие еще остались и не написали рапорта об отставке, должны заниматься наукой и теорией. Там от них толком ничего не зависит. Практика — удел тех, кто может материться, стучать кулаком, определять, что принесет материальную выгоду, а главное — умеет правильно входить в высокие кабинеты. И никак иначе.

Иначе может все перевернуть только война — информационная или какая другая, не важно. К сожалению, только она в состоянии всем показать, кто из армейских командиров чего в действительности стоит. И хорошо, если в тех самых кабинетах, куда нужно так долго учиться входить, успеют это разглядеть, понять и сделать правильные оргвыводы. Не дожидаясь новой войны…