По закону госслужащие могут заниматься научной, преподавательской и творческой деятельностью, но не могут заниматься коммерческой. Однако числиться в руководстве подконтрольных государству компаний могут. Визитка «председатель совета директоров» крупной гос. компании — это и есть главная награда для чиновника. Она приносит и уважение, и деньги.

Должности председателей советов директоров достались: первым вице-премьерам Дмитрию Медведеву («Газпром»), и Сергею Иванову («Объединенная авиастроительная корпорация»), вице-премьеру Сергею Нарышкину (Первый канал), главе администрации президента Сергею Собянину ( ОАО «ТВЭЛ»), его заму Игорю Сечину («Роснефть»); помощникам президента Виктору Иванову («Аэрофлот», «Алмаз-Антей»), Сергею Приходько («Тактическое ракетное вооружение»); министрам Алексею Гордееву («Росагролизинг»), Алексею Кудрину (Агентство по страхованию вкладов), Герману Грефу («Российская венчурная компания»), Игорю Левитину (ОАО «Международный аэропорт «Шереметьево»), Леониду Рейману («Связьинвест»), Виктору Христенко («Транснефть»), министру обороны Анатолию Сердюкову («Химпром»). Игорь Шувалов — член совета директоров «Российских железных дорог».

Российский народный избранник, как и российский чиновник, степень своей влиятельности демонстрирует набором атрибутов власти и привилегий. Чем больше знаков отличия, говорящих о его принадлежности к высшей касте, тем лучше. Это их боевой окрас. 

Комплект аксессуаров власти не только выделяет государева мужа на фоне простых смертных, но и помогает разобраться в видовых отличиях самих политиков. Там тоже есть «черные люди» и «белые люди».

Простой юридической градацией — чиновники категории «А», «Б» и «В» — иерархию российского политического бомонда не охватить. Для России это слишком примитивно. Формально, по указу президента о государственных должностях, к первой категории относятся одновременно и президент, и министр, и депутат. Однако на деле между ними — пропасть. А вот глава президентской администрации в этот список не входит, в реестре государственных служащих он приравнен к начальнику аппарата Госдумы… При этом влиятельностью превосходит министров и депутатов вместе взятых. 

Поэтому аксессуары власти у государственных мужей разные. И чтобы угадать, насколько в этой перекошенной вертикали власти в реальности влиятелен тот или иной политик, приходится внимательно наблюдать, какими властными атрибутами он обзаводится, а какие теряет. 

Сегодня стандартные привилегии уже не играют той определяющей роли, что в 
Советском Союзе. Хороший санаторий, красивая машина и ведомственная клиника стали доступны (за деньги) и вполне обычным гражданам, не наделенным властью. «Уже прошла такая мода», — говорит политолог Евгений Минченко.

Однако по-прежнему есть федеральные политики, которые отчаянно за все это сражаются. Тяжела жизнь рядового депутата. Еще несколько лет назад о том, как высоко котировались депутатские «атрибуты», говорил красноречивый факт — на продаже удостоверений помощника депутата Госдумы и открытии в регионах депутатских приемных можно было сделать неплохой бизнес. И этим приторговывали. Депутат Виктор Черепков, например, которого обвиняли в таком бизнесе, говорит, что «корочка» стоила около 300 долларов (правда, уверяет, что сам не торговал).

Однако сейчас «корка» помощника депутата дает не много. «Если в провинции еще гаишник может отпустить, то в Москве, по опыту могу сказать, уже не отреагируют никак. Депутатская «корка» и то не всегда действует. И покупателей уже не стало, ведь количество помощников ограничили», — объясняет расклад Евгений Минченко. 

Коммунист Борис Кибирев двенадцать лет в парламенте. Казалось бы, по закону «О статусе члена Совета Федерации и депутата Госдумы» ему должны предоставить «медицинское, санаторно-курортное и бытовое обеспечение на условиях, установленных для федерального министра». Это означает, что раз в год можно на льготных условиях съездить в один из санаториев, подведомственных Управлению делами президента; лечиться и лечить членов своей семьи в поликлиниках Управделами президента; получить служебную квартиру и даже, что только высоким сановникам позволено, при желании получить госдачу — но, правда, только на основании временного контракта. Однако проблемы у депутата Кибирева — как у рядового пенсионера: «За 12 лет я путевкой в санаторий пользовался один раз. И еще один раз мне отказали: в Краснодарском крае из подведомственных Управлению делами президента — санаторий «Сочи», а я хотел ехать в Анапу. Я им говорю: все равно же деньги за меня доплачиваете, ну, перекиньте в Анапу. Нет». Коммунист считает это несправедливостью и даже хранит бумагу с отказом… 

Что уж говорить о наиболее статусных домах отдыха. По традиции одним из самых престижных считается подмосковный санаторий «Барвиха». Только рядовым депутатам туда нелегко попасть, уверяет Ирина Хакамада. Никаких записей и очередей туда нет: либо статус, либо связи. 

Свои привилегии простым депутатам приходится отвоевывать практически в боях. Около года назад в думском Комитете по охране здоровья депутаты из регионов подняли бучу — заявили, что медицинское обслуживание депутатов, сенаторов и министров неравное, первых лечат хуже. «Есть черные люди, а есть белые», — пересказывает жалобы коллег депутат Геннадий Гудков. Дело в том, что депутаты прикреплены к поликлинике №1 на Сивцевом Вражке, а сенаторы и министры — к поликлинике на Мичуринском проспекте. «Как обслуживаются министры, я не знаю. Знаю, что они сытые, розовые и ухоженные. В отношении депутатов последний год никакой активности медицинский центр не проявляет. Еще полгода-год назад регулярно звонили: «А вы диспансеризацию не прошли, прививку не сделали…». Сейчас нет. Может, потому, что срок полномочий кончается…» — объясняет тот же коммунист Кибирев, член думского Комитета по охране здоровья. Дальше скандалов в комитете, правда, дело не пошло. 

«По-прежнему очень важна форма передвижения: человек вылетает бизнес-классом, пользуется VIP-залами, его встречают в аэропорту у трапа самолета, сажают в машину, он едет с сопровождением ГАИ, с мигалкой…» — описывает сильного человека знающий политолог Сергей Марков, неизменный гость эфира госканалов.

После «сокращения» спецсигналов в стране осталось всего 976 мигалок. Больше всего досталось ФСБ — 230. Думе — только 12 (спикеру и его замам). О том, что значили для депутата мигалки, красноречиво говорит такая деталь: несмотря на отказ руководства «Единой России» даже от 12 разрешенных мигалок, вскоре оно водрузило их обратно. 

«Между нами — пропасть», — оценивает расстояние между думским начальством и рядовыми депутатами Виктор Похмелкин. 

За спикером, вице-спикерами, лидерами фракций, председателями думских комитетов закреплены «Мерседесы», «Ауди», «БМВ». Рядовые депутаты могут вызвать машину только для отдельной поездки, и, как правило, это будет «Волга». «Это те самые списанные «Волги», на которых министры уже не ездят», — жалуется Черепков.
Отмененный сейчас «триколор» тоже дорогого стоил. Приносил не только ощущение собственной статусности. По заверениям того же Виктора Черепкова, «триколор» можно было конвертировать в валюту — 60 тысяч долларов: «Банкиры, бандиты все время спрашивали: у кого есть? Я не пользовался «триколором», так они меня замучили. Я мучился четыре с половиной года. Если им дам — скажут, взял за это деньги. И потом я уже умучился и отдал своему помощнику…». 

Сопровождение ГАИ полагается особо охраняемым лицам, а также членам Госсовета (губернаторам) и военным. 

Особо охраняемых лиц по закону восемь: президент, председатель правительства, два спикера, председатели Конституционного, Верховного, Высшего Арбитражного судов и генпрокурор. Также сотрудники ФСО охраняют экс-президента. При желании президент предоставляет госохрану и еще кому-либо: например, полпредам, председателю Счетной палаты, патриарху. 

Получить охрану ФСО очень престижно, и это никогда не останется незамеченным. Так, пять лет назад, когда стало известно, что Алексею Кудрину, единственному из вице-премьеров, предоставили на время госохрану ФСО, вместе с разговорами об угрозе его жизни сразу же появились предположения и о его возросшем аппаратном весе. 

«Вот мне властная атрибутика совсем не нужна, я ее даже стесняюсь, — утверждает представитель правительства в судах, а с недавнего времени еще и политик Михаил Барщевский. — Если человек понимает, что он на своем месте, то не будет это специально подчеркивать». Барщевский рассказывает, что и от госдачи он отказался, хотя она ему положена, потому что есть своя. Охрана, по заверению Барщевского, сейчас среди политиков — «почти уникальное явление». 

В общем, получается, что материальными привилегиями большого человека уже не прельстишь. Все проходит, и это пройдет: мигалки могут под кампанию запретить, как и «триколоры», а количество госдач сократить. И особых возможностей они не дают. «Так же, как особых возможностей не открывала когда-то и специальная АТС. Раньше чиновник поднимал трубку АТС — если там был гудок, все хорошо, если гудка не было, значит, собирал чемодан», — говорит директор Центра политической информации Алексей Мухин. Показательно, что отставка генпрокурора Юрия Скуратова, как считается, началась с отключения аппаратов правительственной связи. А на следующий же месяц после задержания Михаила Ходорковского в прессе появились сведения о «массовом отключении телефонных линий», соединяющих влиятельных бизнесменов с Кремлем. «Сейчас важна телефонная записная книжка, в которой есть номера мобильных телефонов, начиная от начальников департамента Белого дома и заканчивая страшно подумать кем», — заключает Мухин. 

«А что там делают в Андреевском зале? А-а-а, инаугурация… Был, был. Кремль я знаю прекрасно, просто могу спутать названия. Вот Георгиевский зал, Екатерининский зал, например, не спутаю, а Андреевский зал могу и спутать», — оконфузился один депутат Госдумы. Немудрено: как утверждает Ирина Хакамада, Андреевский зал в Кремле — для ближнего круга, а Георгиевский — для массовки. В Екатерининском зале президент вручает награды. После второй инаугурации Владимира Путина некоторые депутаты даже обиделись, что их не пустили в Андреевский зал, где и проходила церемония. По протоколу они находились в Георгиевском. А ведь по Конституции президент приносит присягу как раз перед Федеральным собранием. 

Впрочем, во время первой инаугурации, по этой логике, президент давал присягу своей крестнице Ксюше Собчак. Именно она, как рассказал депутат Алексей Митрофанов, «стояла к Путину ближе, чем президенты республик и министры»…

Из всех властных атрибутов один из самых главных — номер стола на официальных торжествах и номер сиденья на официальных мероприятиях. Например, на президентских посланиях Федеральному собранию места не распределяются, зато распределяются сектора. «Допустим, центральный сектор с такого-то ряда по такой-то, правый сектор с такого-то по такой-то. Но всегда оставляют места для ВИПов — вице-спикеров Думы, председателей важных комитетов, которых сажают на передние ряды, чтобы они могли лучше слушать и запоминать, что скажет президент», — объясняет депутат Гудков. Важно, чтобы места были не крайние. 

Хотя и это не главное. Главное сейчас — это встретиться с президентом. «В списке атрибутов власти на первое место я ставлю фотографию с президентом. Второе — фотография дружеского застолья с Патрушевым. (Встреча с первым, вторым лицом в администрации президента — это уже совсем узкий круг.) Третье — пропуск в Кремль на торпеде автомобиля», — предлагает свой рейтинг знаток нравов российской элиты адвокат Александр Добровинский. 

Если в ельцинские времена столкнуться с Борисом Николаевичем можно было на одной лестничной площадке — в президент-ском доме на улице Осенней, где проживала едва ли не вся политическая элита страны, то сейчас такого единственного дома нет.

Поэтому если рынок удостоверений замер, то рынок встреч с большими людьми, приближенными, живет. «А поскольку это продажа воздуха, то расценок нет, могут попросить и тысячу долларов, и десять, и сто», — делится наблюдениями политолог Минченко. 

Как рассказали «Свободному пространству» знающие люди, за две минуты аудиенции с президентом и фотографию, по крайней мере, один человек предложил полмиллиона долларов. Другой, иностранный бизнесмен, проживающий в России, захотел поговорить с главой государства о судьбе страны. Говорят, он заплатил за пять минут аудиенции два миллиона. Вышел в шоковом состоянии — президент взял и сбил весь настрой обсуждать мировые проблемы, проявив свою информированность о семейных скандалах визитера: «Ваши семейные неурядицы закончились?». Разговор не сложился. И фотографию не сделали. 

Кадры по телевизору рядом с президентом — это уже не просто новостная картинка, а знак отличия: значит, допустили. Это даже статуснее, чем получить президент-ские поздравления и награды, которые до кучи достаются уже и родственникам чиновников (в мае президент наградил сына и брата Николая Патрушева). 

У президента, хотя он и подчеркивает, что всего лишь «работает по найму на-
селения», аксессуаров власти, понятно, больше. У него есть резиденции, свой транспорт: официальный сайт сообщает, что «в распоряжении непосредственно главы государства — четыре самолета: «Ил-96-300», «Ил-62», «Ту-154», «Як-40», автомобили Гаража особого назначения («Мерседесы», «Шевроле», «ЗИЛы»), теплоход «Россия». 

Короны, скипетра и державы у Путина, конечно, нет, зато есть знак президента России: золотой крест с рубиновой эмалью на цепи из золота, серебра и эмали. В центре креста — изображение герба России, на оборотной стороне — девиз «Польза, честь и слава». Еще два символа власти — это Конституция с обложкой из кожи варана и штандарт президента. Понятно, что эти аксессуары президент не демонстрирует каждый день — он не выходит на улицу с золотым крестом на шее, с флагом в одной руке и кожей варана в другой. Вся степень его власти и без этого очевидна. И даже не нужно, чтобы играл президентский оркестр, который у него тоже есть, и маршировал президентский полк. И так понятно, кто главный.