Шарандин, который всегда славился умением сочетать в своих выступлениях официальную позицию правящей партии и точку зрения обывателя, выразился и на сей раз предельно точно: гражданское общество развивается, но медленнее, чем нам хотелось бы. Почему? Разве так сложно воспользоваться имеющимся опытом других стран? Или все-таки нам в очередной раз надо учиться лишь на собственных ошибках? Ответы на эти вопросы скрыты в глубинах подсознания российских граждан. Они способны восстать против вопиющей несправедливости, выйдя на улицы, как это было после принятия закона о монетизации льгот. Могут "прокатить" на выборах навязываемого сверху кандидата, голосуя против всех или саботируя голосование. Но почему-то не хотят ударить пальцем о палец, чтобы навести порядок в собственном подъезде или дать отпор погрязшему в коррупции чиновнику.

Наш менталитет выработал специальные приемы, позволяющие существовать в нынешней среде, но он не направлен в будущее. Это хорошо видно на нескольких примерах. На Западе тех водителей, кто рискнет нарушить правила, тут же сдадут полиции другие автовладельцы. У нас все наоборот. Корпоративная солидарность заставляет людей за рулем "подмигивать" друг другу фарами, предупреждая о милицейской засаде на дороге, но записать номер наглеца, двигающегося по встречной полосе, и сообщить его в ГАИ никому даже не приходит в голову. За рубежом люди опасаются предлагать госслужащему взятку, так как рискуют оказаться за решеткой. У нас никто не противится зарвавшимся мздоимцам, понимая, что если даже с помощью правоохранительных структур ты и выведешь его на чистую воду, то потом никогда не решишь свои проблемы в том же самом ведомстве. Так как на смену одному взяточнику придет другой, который положит все твои прошения в долгий ящик.

С одной стороны, как справедливо заметила Мария Слободская, председатель Комиссии Общественной палаты по вопросам развития гражданского общества и участия общественности в реализации национальных проектов, "у нас есть все кирпичики гражданского общества: свободный бизнес, неправительственные организации, независимая от государства пресса, политические партии, общественное самоуправление". С другой, как отмечали ее оппоненты, бизнес у нас всецело зависит от государственных структур, обложивших предпринимателей такими налогами и поборами, что работать честно они не могут и поэтому всегда находятся "под колпаком". Неправительственные организации в силу принятого недавно закона тоже оказались на прицеле у контрольных органов. Независимой осталась только та пресса, которая мало влияет на общественное сознание. Общественного телевидения у нас нет, хотя именно оно могло бы отражать позицию населения, а не власти и крупного бизнеса. Что касается политических партий, они явно стушевались перед той силой, которая лишь именует себя партией, а на самом деле является искусственно созданным органом правящих структур, неидеологическим образованием, прикрывающимся вывеской животного происхождения.

Настоящие институты гражданского общества в России по-прежнему находятся в зачаточном состоянии. Порой развитие этих институтов стимулирует само государство, что немедленно порождает недоверие к ним народа. Так, кстати, случилось с Общественной палатой, которая сейчас лезет из кожи вон, лишь бы доказать россиянам, что она представляет именно их интересы, а вовсе не служит планам Кремля, хотя и формировалось именно президентской администрацией.

"Самая актуальная проблема – взаимное недоверие государства и общества. И пропасть этого недоверия если не увеличивается, то никак не уменьшается", – под этими словами Марии Слободской мог бы подписаться каждый. Но как увеличить степень участия граждан в управлении государством? Как убедить наших соотечественников, что они способны самостоятельно строить свой общий дом? Речь даже не идет о государственном строительстве – это высокая политика, в которой разбирается далеко не каждый. Но в рамках своего микрорайона, своего села каждый, наверное, мог бы предложить меры, способствующие более комфортному существованию того социума, членов которого объединяют общие проблемы, общие радости и горести. Увы, даже на этом уровне население остается крайне пассивным, не надеясь, видимо, что его голос будет услышан власть предержащими.

А в ответ организованное чиновничество уже предлагает отказаться от прямых выборов глав местного самоуправления. И хотя Юрий Шарандин уверен, что это невозможно, хотя бы в силу того, что Россия ратифицировала Европейскую хартию местного самоуправления, в нашей стране возможны любые "загогулины". Например, можно посадить несколько коррумпированных мэров, а затем заявить, что их преступная деятельность была возможна не потому, что бездействуют компетентные органы, а из-за невозможности контролировать избранных народом глав местного самоуправления. И под этим соусом предложить, чтобы избирались лишь местные депутаты, а руководить муниципалитетом в этом случае будет назначенный сверху менеджер. То есть тот же чиновник, только с красивым иностранным названием. Можно подумать, что он не будет воровать...

Хочется надеяться, что в будущем ситуация изменится. "Когда люди ежедневно вынуждены думать о своем биологическом выживании, им не до общественных процессов", – констатировала Слободская. "Увеличение гражданской активности связано с развитием экономики и повышением уровня жизни", – вторит ей Шарандин. У нас принято считать, что уровень жизни россиян неуклонно повышается, значит, через какое-то время люди смогут отрешиться от личных проблем и подумать о чем-то более глобальном. Так, судя по всему, думают многие.

Но разве в начале 90-х годов мы все окунулись в политику именно потому, что жили очень хорошо? И разве только от плохой жизни люди не хотят ничего делать, как только ждать, когда приедет барин и всех рассудит? Нет, дело явно не в этом. Просто в России за последние годы так извратили все демократические свободы, так заорганизовали политические процессы и так умело соединили криминал и власть, что законопослушным гражданам просто не осталось места для выражения своей общественной воли. А после перестройки все, напротив, почувствовали себя свободными и пытались как-то принять участие в управлении государством. Увы, не получилось. Но если первый блин вышел комом, это вовсе не значит, что не надо уже и близко подходить к политической кухне.

Если государство хочет повысить активность своих граждан, если оно заинтересовано в развитии гражданского общества, надо не закручивать гайки, не выстраивать всевозможные вертикали, но дать больше простора инициативным людям, имеющим собственные идеи и готовым реализовать их на практике для общего блага. Для этого мало создать много хороших законов – надо еще следить, чтобы они исполнялись. Именно этим должно заниматься государство. А пока оно одной рукой создает собственные общественные институты, а другой безжалостно давит всякую инициативу "снизу", вынуждая россиян думать, что добиться чего-то можно лишь с помощью денег, правильного партбилета или связей в высоких сферах, ни о каком гражданском обществе говорить не приходится.