Вчерашний здравый смысл часто кажется наивным сегодня. Отчасти поэтому очень редко проводится анализ корректности прогнозов. "Энергетическая стратегия России" в разных ее редакциях (1992, 1995, 2000 и 2003 годов) не успевала выполнить не только стратегическую, но даже тактическую функцию прежде, чем превращалась в руины. "Обрушение" "Стратегии" образца августа 2003 года началось сразу после (а точнее, еще до) ее принятия. Не успели высохнуть чернила на распоряжении правительства, как стратегия развития сектора российской экономики, который предназначен стать надежным топливным баком глобальной экономики и генератором нефтегазодолларов для российской, стала обваливаться.

Представление о том, как выглядят отдельные ее руины, дают три простых примера. Прирост добычи нефти на 2003-2005 годы был определен в диапазоне от 0 до 24 млн т, а он составил 49 млн т, потребление газа в России уже в 2004 году оказалось на уровне, определенном "Стратегией" на 2020 год, цена нефти Urals не упала до $18-22 за баррель в 2005 году, а, напротив, выросла до $50.

Нет одной дороги в будущее. "Стратегия" должна показывать спектр возможных траекторий, их риски и способы нейтрализации. С этим не справилась ни одна версия.

Что было

В основном благодаря усилиям частного сектора удалось увеличить производство энергоносителей в 1999-2004 годах. А все редакции "Стратегии" призывали сохранить привычную для их разработчиков и заказчиков картину почти полного государственного контроля над энергетикой. На практике эта задача была решена в 2004-2005 годы: создан энергетический рынок под полным контролем государства за его финансовыми потоками, а через них и за всей жизнью в стране. Страна села на иглу нефте- и газодолларов. Управление экономикой стало более централизованным, а управляемость – уменьшилась.

"Обратное" огосударствление нефтегазового сектора привело к прекращению роста добычи нефти и газа и снижению экономической эффективности отрасли, что подрывает претензии страны на статус гаранта глобальной энергобезопасности. Предполагается, что этот статус должен обеспечиваться комплексом мер активного межгосударственного регулирования в области энергетики. То есть принципы, подходы и даже куски текста "Стратегии" теперь переносятся в выступлениях высокопоставленных лиц уже на глобальную энергетику. На фоне либерализации энергорынков, которая разворачивается в мире в последние 15 лет, для многих это звучит несколько странно.

Стенобитная "машина отката" крушила все "Стратегии" руками как заказчиков, так и исполнителей. Отсутствие конкуренции мнений при их разработке снижало их качество и полезность. В стране, которая претендует на роль энергетической державы, нет современных моделей ни глобальной, ни российской энергетики. Нет возможности оценивать воздействие ситуации на глобальных энергетических рынках на экономику и энергетику России, и наоборот.

Месть "приоритета"

Повышение энергоэффективности во всех версиях "Стратегии" объявлялось важнейшим приоритетом. И энергоемкость ВВП (расход энергии на единицу ВВП) в последние годы действительно снижалась. Это вселило энтузиазм в российских чиновников. Однако при росте добычи нефти и газа ВВП растет быстрее энергопотребления, значит, энергоемкость падает. Как только рост добычи нефти и газа остановился в 2005 году, энергоемкость практически перестала снижаться. Энергоемкость ненефтегазовой промышленности осталась в 2003 году на уровне 1990 года, когда она была в несколько раз выше, чем в западных странах. За эти же годы энергоемкость китайской экономики снизилась в четыре раза при крайне серьезном отношении правительства к проблеме. Как же нашей промышленности конкурировать с китайскими товарами?

Месть проигнорированного приоритета проявляется в быстром росте внутреннего потребления энергии и связанных с этим высоких рисках. Низкая энергоэффективность не позволит России выполнять геополитическую роль гаранта надежных поставок энергоносителей на внешние рынки. При ограниченных темпах прироста производства энергоносителей (в 2005 году добыча нефти выросла на 2,2%, а природного газа – только на 0,5%) быстрый рост внутреннего потребления ведет к снижению энергетического экспортного потенциала. Что осложняет реализацию задачи укрепления геополитической роли России.

Если экспортным поставкам энергоносителей будет отдан приоритет, то их нехватка будет угрожать энергетической безопасности самой России – будут снижаться надежность и доступность энергетических услуг всем потребителям. Могут возникнуть трудности с осуществлением национальных проектов. Практически невозможно обеспечить инвестиционную привлекательность города, если в нем ощущается дефицит резерва мощности энергетических и коммунальных систем, а плата за подключение к ним запредельно высока.

Макроэкономические последствия

При высоких удельных расходах энергоресурсов на российских предприятиях и росте цен на энергию при стабильном курсе доллара доля энергетических издержек в структуре себестоимости промышленности растет, а ее конкурентоспособность падает. Это касается и самой газовой промышленности. При стабильном курсе доллара и росте цены газа на внутреннем рынке темпами, равными инфляции, реальная цена газа внутри страны не меняется, но издержки, выраженные в долларах, растут, а прибыльность компаний падает, что усугубляется возможным снижением цен на мировых рынках в 2008-2010 годах. Политика в отношении инфляции и курса рубля становится важным фактором судьбы газовой отрасли.

Низкая энергоэффективность сдерживает развитие экономики и повышает нагрузку по оплате коммунальных платежей на семейные и городские бюджеты. Существующие схемы социальной поддержки малоимущих не решают проблемы. И несмотря на перенесение нагрузки по оплате ЖКУ на население, уже много лет не удается снизить нагрузку по расходам на ЖКХ на консолидированный бюджет.

Рост тарифов на энергоносители признан правительством одним из главных двигателей инфляции. Если бы этот рост компенсировался снижением потерь и повышением эффективности использования энергоресурсов, то доля расходов на коммунальные услуги в доходах потребителей не повышалась бы, а инфляционный эффект был бы полностью погашен.

Риски для российской экономики, связанные с низким качеством "Энергетических стратегий" и низкой энергоэффективностью, можно перечислять еще долго. Но и без того ясно, что отношение правительства к разработке стратегических документов в области энергетики и к реализации собственных "приоритетов" должно кардинально измениться.

Игорь Башмаков, Центр по эффективному использованию энергии