На днях заместитель начальника Департамента по борьбе с организованной преступностью МВД России Александр Елин рассказал о серьезном достижении правоохранительных органов: чуть ли не впервые арестованы сразу три “вора в законе” по обвинению в организации преступных сообществ. Ранее “законников” удавалось сажать только за хранение оружия или наркотиков. Теперь, по словам Елина, “ситуация начинает меняться”.

Что ж, пора. Разговоры о борьбе с оргпреступностью уже многие годы не претворяются в эффективные действия. За 3 года, прошедшие после введения в действие нового Уголовно-процессуального кодекса, количество осужденных представителей организованных преступных групп даже сократилось. Справедливости ради стоит упомянуть, что право- охранительные органы противостоять этому все же пытаются. Так, только за 9 месяцев нынешнего года было раскрыто 11 тысяч преступлений, совершенных в составе мафиозных групп и сообществ.

При этом речь идет в основном о рядовых членах преступных структур. А дотянуться до главарей чаще всего по-прежнему не удается. Что подтвердил тот же Елин. Он вынужден констатировать: “На сегодня организованная преступность значительно продвинулась вперед. У нее появились обширные связи за границей. Преступные сообщества пытаются прорваться во власть и оказывать существенное влияние на экономику”.

О том же рассказала “Труду” и одна из известных у нас специалистов в этой области Азалия Долгова, президент Российской криминологической ассоциации, доктор юридических наук. По ее мнению, в стране до сих пор нет законов, которые могли бы стать эффективным инструментом для борьбы с мафией. А ведь в их создании и надрываться не надо - давно есть мировая практика. Опыт показывает, что для победы над организованной преступностью необходимо иметь специальное законодательство. И даже специальное судопроизводство. И специальные подразделения. Долгова поясняет:

- Раскрывать мафиозные преступления зарубежным коллегам удается с помощью трех факторов. Речь идет о постоянном электронном наблюдении за преступниками, внедрении в их среду секретных агентов и использовании показаний согласившихся сотрудничать свидетелей. В российской действительности мы пока можем похвастаться лишь более или менее налаженным наблюдением. А что касается работы агентуры и сотрудничающих свидетелей... Они должны быть уверены, что их имена никогда обнародованы не будут. Однако и действующее в России законодательство, и правоохранительная практика таких гарантий людям по-прежнему не дают. Отсюда и скромные достижения.

Еще одна проблема: специальные подразделения для борьбы с организованной преступностью созданы, но их как будто нарочно пытаются обескровить постоянными реорганизациями. Речь идет как о милиции, так и о ФСБ. В обоих ведомствах эти подразделения постоянно переформировываются, меняются люди, теряются связи. О какой преемственности и наработанном опыте можно говорить?

Между тем масштаб современной отечественной организованной преступности давно вызывает серьезнейшую тревогу. Тем более что и время работало на “спрута”: слишком долго власть пыталась не замечать этого явления. Официально признали существование монстра лишь в 1989 году. Ко всему прочему в отличие от правоохранительных структур оргпреступность развивалась динамично. И копила опыт выживания. А начиналось все с “малого”. В начале 90-х в ходу был рэкет, фальшивые авизо, крышевание...

Современная мафия уже набрала силу. Ее главная установка на легализацию деятельности. Как констатирует Азалия Долгова, российская оргпреступность распространила свое влияние практически на все сферы деятельности. Под ее влиянием в той или иной степени находится до 90 процентов российской экономики. Начался ее поход и во власть, и в политику. Официальных данных о том, сколько ранее судимых граждан пытаются стать депутатами, нет.

Эволюция происходит на наших глазах. Оргпреступность энергично срастается с чиновничеством. Порой невозможно отличить, кто перед нами - глава ведомства, респектабельный бизнесмен или босс преступного сообщества.

В опубликованном на прошлой неделе докладе Европейского банка реконструкции и развития содержится вывод: рост коррупции в России сейчас происходит за счет так называемых откатов. То есть взяток при получении государственных заказов. В чиновничьи верха засылаются представители оргпреступности и оттуда содействуют криминальному бизнесу. Ставки в игре велики, исчисляются миллионами долларов. Ну и, конечно, такого масштаба взяточник-чиновник щедро делится “с кем нужно”. А навар бизнесменов при таких сделках измеряется сотнями миллионов.

По данным фонда ИНДЭМ, рынок так называемой “деловой коррупции” стремительно растет. Правда, проверить приводимые цифры, которые носят оценочный характер, практически невозможно. Но то, что дыма без огня не бывает, что основная часть этих средств имеет непосредственное отношение к организованной преступности, - очевидно. Несложно представить, какими материальными возможностями располагает наша мафия. Недаром же ее сегодня называют одной из самых влиятельных. Каковы перспективы правопорядка в этом сражении? На этот вопрос специалисты пока отвечают без оптимизма...

ЦИФРЫ И ФАКТЫ:

По данным министра внутренних дел России Рашида Нургалиева, сегодня в стране существуют 116 преступных сообществ. Под их контролем находятся около 500 крупнейших отечественных предприятий.