Финансовые документы в армии сжигаются

Сенсационные данные проверки Счетной палатой Министерства обороны обнародованы вчера Сергеем Степашиным. 14 миллиардов рублей (то есть почти полмиллиарда долларов) были потрачены военными чиновниками не по целевому назначению. Фактов хищения доказать не удалось: по всей видимости, после того как доклад будет утвержден коллегией Счетной палаты, основные выводы придется сделать Главной военной прокуратуре, с руководством которой, а также с главой военной контрразведки обсуждал вчера Степашин выводы, которые сделала группа во главе с аудитором Александром Пискуновым.

Сам Александр Пискунов рассказал о сути проверки военному обозревателю Ивану Егорову.

"Две трети коммунальных расходов – нецелевые"

- Как образовалась такая внушительная сумма нецелевых расходов? Это же в два раза больше, чем отведено на военную реформу!

- Строго говоря, цифра могла бы быть и гораздо больше. Во многом это беда военного ведомства из-за сложившегося за последнее десятилетие целого пласта проблем. Пласт неэффективных и нецелевых расходов – те, которые Минобороны несет по содержанию жилищного фонда. На балансе военного ведомства находится 776 тысяч квартир, из которых только 221 тысяча занята людьми, имеющими хоть какое-то отношение к Вооруженным силам. То есть две трети коммунальных расходов - нецелевые и не связаны с обеспечением национальной обороны. А если учесть, что только расходы на топливно-энергетические ресурсы для содержания казарменно-жилищного комплекса за последние годы выросли с 6 до 24 миллиардов рублей, то можно понять, какое финансовое бремя лежит на Министерстве обороны, отапливающем две трети чужих квартир. К тому же топливные расходы на поддержание коммунального хозяйства являются составной частью расходов на боевую подготовку.

"В ведении Министерства обороны находится 16 миллионов гектаров земель"

- А почему нельзя снять с Минобороны это бремя?

- Строго говоря, мы должны были классифицировать эти расходы как нецелевые и списывать их с военного бюджета, но мы не можем этого сделать, потому что завтра выключат свет и отопление в этих домах, где живут пусть и не военные, но граждане России. Правительство же, выпуская сотни решений по передаче в муниципальную собственность жилья, не доводит до конца эти вопросы, и они продолжают висеть на военном балансе.

Вообще же вскрылась страшно тяжелая картина, связанная с эффективностью распоряжения теми национальными богатствами, которые создавались в течение многих десятилетий. Так, в ведении Минобороны находится 16 миллионов гектаров земель, из которых треть – леса. В соответствии с законодательством оформлено и внесено в реестр таких земель - ноль. Кроме того, в ведении Минобороны находится свыше 200 тысяч объектов недвижимости только казарменно-жилищного типа. Содержать все это нет возможности и ресурсов, да и не будет. Реализовать все это тоже сложно, потому что законодательно оформлено только две сотых процента от всех объектов.

Много вопросов возникает и по законности аренды военных объектов. Когда освобождаются военные городки, их реализация происходит через два-три года, а разграбление идет в течение нескольких часов. В итоге мы видим сожженные казармы на острове Русский, разграбленное качинское училище, в которое сейчас вкладывают десятки миллионов рублей для создания кадетского корпуса, и много других примеров. Все это отчасти оттого, что произошло отчуждение Минобороны от продажи этих объектов. У военных фактически нет мотивации по их сохранению. Та же картина и по движимому военному имуществу. По сути, потери от всего этого колоссальные, но мы даже не можем их оценить, потому что стоимостного учета по этому имуществу никогда не велось.

"Настолько срослись подрядчики и заказчики, что это стало тяжелейшей проблемой"

- Аудит продажи военной техники из наличия Минобороны тоже входит в ваши обязанности?

- Мы вчера на совещании вновь подняли тему о продаже "Северной верфью" эсминцев в Китай, причем не столько применительно к прошлому, сколько к будущему. Существует системная проблема оценки и принадлежности недостроенного военного имущества, когда оно продается внутри страны за копейки, а потом достраивается и уходит за сотни миллионов долларов. Наши опасения в том, что сейчас этот сценарий может повториться при передаче промышленности вооружений из наличия Минобороны с целью ее доработки и передачи за границу. Надо будет очень внимательно смотреть, на каких условиях это происходит. Одна из тем, на которую обратили внимание главный военный прокурор и руководство военной контрразведки, – эффективность государственного оборонного заказа. По нашему мнению, эта проблема упирается в два тяжелых решения, которые стране все равно придется принимать.

Мы представили президенту аналитическую записку, где один из абзацев звучит так: несмотря на почти трехкратное увеличение расходов на государственный оборонный заказ, количество и качество продукции, услуг, приобретаемых государством, не изменились, лишь кратно выросли цены. Что свидетельствует о необходимости формирования федеральной контрактной системы, независимой от многочисленных заказчиков и подрядчиков. Эта норма была опубликована в федеральном законе США «О федеральной контрактной системе» в 1893 году. У нас же сейчас настолько срослись подрядчики и заказчики, что это стало тяжелейшей проблемой, которую надо решать.

- По тендерам были какие-то серьезные нарушения?

- По тендерам на закупку продовольствия примерно та же картина, что и с гособоронзаказом, и требуется единая федеральная система закупок.

Наши проверки показали, что в тех случаях, когда, например, Минобороны покупает молоко у собственного производителя, оно стоит гораздо дороже, чем «гражданское». А если, например, одну и ту же продукцию закупали Минобороны, пограничники и внутренние войска, то цены могли отличаться в разы.

- С бедой понятно, но, может, все-таки существует и вина отдельных военачальников - ведь не секрет, что по результатам проверок Cчетной палаты возбуждаются и уголовные дела?

- Масштабы уголовных дел по халатности, злоупотреблениям и хищениям ограничиваются десятками миллионов рублей и в редких случаях сотнями миллионов. И только единичные сюжеты носят действительно крупный характер, такие как "дело генерала Олейника" или поставки медикаментов латвийскому банку. Кстати, по "делу Олейника", в котором фигурирует лидер украинской оппозиции Юлия Тимошенко, Украина обещала нам вернуть 70 из 300 миллионов долларов, фигурирующих в нем, но так до сих пор и не вернула.

- Вообще в войсках аудиторам сложно работать?

- Бывает, что некоторые финансовые документы сжигаются через пять лет, три года хранения или вообще сразу после Нового года. В этом случае мы обращаемся к прокуратуре или военной контрразведке и у нас появляются копии этих документов, которые при соответствующем заверении имеют такую же силу в суде, как и оригинал.

Газета , 23.01.2004

| | Поделиться