“Ядерная кнопка” в руках президента, а стратегические боеголовки — у изгоев и бомжей
Ядерный чемоданчик — всего лишь аппарат со спецсредствами связи. У Верховного главнокомандующего он всегда под рукой: времени для принятия решения может оказаться очень мало. А всего таких чемоданчиков три. У президента, у министра обороны и у начальника Генштаба.
Как они действуют? Предположим, наши спутники зафиксировали взлет межконтинентальной баллистической ракеты. Военное руководство тут же посылает сообщение на “ядерный чемоданчик” президента. Из Нового Света до Урала такой ракете лететь около получаса. За это время военные должны оценить ситуацию, продумать варианты ответных действий и предложить их Верховному главнокомандующему. Окончательное решение за ним. Если он решится на ответный удар, то это вовсе не означает, что он лично нажимает кнопку в чемоданчике, после чего где-нибудь из шахты под Саратовом взлетает ракета. Его приказ из “чемоданчика” поступает на центральный командный пункт Генштаба (ЦКП ГШ). Здесь ядерным силам назначают объекты, которые требуется уничтожить.
Когда-то служба на ЦКП ГШ считалась очень почетной. Сюда попадали только самые подготовленные и психологически устойчивые люди с крепкими нервами и ясным рассудком. 1 июля 2002 года все изменилось. О нервах и рассудке пришлось забыть. В этот день государство всем военным повысило денежное содержание, одновременно отменив ряд льгот и установив новые тарифы по окладам. Тем, кто служит в центральных органах военного управления, оклад положили больший, чем на таких же должностях в войсках. Офицерам ЦКП ГШ не повезло. Ядерный командный пункт отнесли всего лишь к частям обеспечения и охраны центральных органов военного управления.
На ЦКП ГШ удивились такой несправедливости и обратились к замминистра по финансам Любови Куделиной: “Не перепутал ли кто-то наверху, кто кого обеспечивает?” Первый заместитель Любови Кондратьевны ответил: все, дескать, правильно, и нечего воду мутить. Офицерам ЦКП ГШ это не понравилось, и они начали увольняться. Некоторые отказались заключить новый контракт. А так как без жилья их уволить нельзя, они продолжают без всяких контрактов управлять ядерными силами.
* * * Конечно, с голоду на ЦКП ГШ никто не умер. Практически все офицеры в свободное от управления ядерными силами время работают (как и все военнослужащие в Москве). И как только в 9.00 заступает новая дежурная смена, прежняя, отсидев сутки в боевой готовности, срывается и бежит на другое бессонное дежурство в различные охранные структуры, где можно работать сутки через трое, не пересекаясь со служебным графиком на ЦКП ГШ. Правда, после того как в 2002 году много народу уволилось, график боевого дежурства уплотнился. Оставшимся иногда приходится выходить на службу раз в два дня, а то и через день. Так что отоспаться удается лишь у “ядерных кнопок”.
Кто устроился посолиднее — снабженцем или менеджером, на службе тоже времени зря не теряет: договаривается о погрузке-разгрузке машин, ведет деловые переговоры с клиентами... Благо телефонная связь на КП бесплатная (мобильной здесь пользоваться запрещено). А что делать? Без дополнительного заработка (который давно стал основным) не только семью не прокормишь, но и на службе проблем не оберешься. К примеру, как командиру по тревоге вызвать бесквартирного офицера на ЦКП ГШ? Нет квартиры — нет телефона. Поэтому в добровольно-принудительном порядке офицерам приходится обзаводиться мобильными телефонами. А на них ведь еще заработать надо...
На ЦКП ГШ иногда шутят: президент со своим ядерным чемоданчиком без нас никак не обойдется, а вот мы без него смогли бы. Шутки шутками, а вдруг и вправду в чьей-нибудь воспаленной от бессонницы и бытовых проблем голове родится мысль обойтись без президента? Конечно, система управления ядерными силами имеет множество степеней защиты. Но что, если на каждой из них тоже сидит обездоленный, замученный безденежьем “защитник Отечества”?
На ЦКП ГШ майор получает 5—6 тысяч рублей, полковник — 7—8. При этом половина офицеров жильем по установленным нормам не обеспечена, а каждый десятый и вовсе бесквартирный. Правда, по закону воинская часть обязана обеспечить их служебными квартирами, а если таковых нет, то арендовать жилплощадь. Но о таких “сказках” юристы Минобороны говорят: положение об аренде в армии не реализовано. “Реализованной” оказывается лишь плата за поднаем жилья: снимая квартиру в Москве, офицер от военного ведомства получает от 500 до 750 рублей в месяц. И никого не интересует, что реально он отдает за квартиру весь свой повышенный 1 июля 2002 года оклад.
МК ,
6.11.2003
