«Доллар пал», «Дорогой рубль хуже инфляции», «Чиновники валят курс», «Опыты с рублем» -- вот уже вторую неделю газеты пестрят подобными заголовками, а ведущие новостных блоков на радио и телевидении сообщают об очередных изменениях соотношения рубль/доллар. Комментарии напоминают репортажи с Олимпийских игр: доллар побил рекорд сентября, рубль достиг максимума полугодовой давности. Во вторник американская валюта подешевела до уровня минувшего августа -- 31,55 руб./долл. (правда, уже вчера скорректировалась до 31,5822 руб./долл.), а в обменниках, особенно мелких, можно было увидеть давно забытое: 30,8 руб./долл. и даже 30,5 руб./доллар. Отвыкшее за последние пару лет от валютных сюрпризов население заволновалось. У него сразу возникла масса вопросов. Где хранить деньги? В сберегательной кассе, то бишь в Сбербанке? Или в каком-нибудь другом банке? И в чем? В евро? А может, в рублях? Или вообще не хранить, а, пока не поздно, тратить? И что делать тем, кто получает зарплату в долларах? Масла в огонь подлил Центробанк, объявивший о намерении снизить долю долларов в золотовалютных резервах России и перестать искусственно сдерживать укрепление рубля. Окончательно сбитые с толку граждане чуть было не впали в панику. А зря. Реальные перспективы рубля и доллара не так тревожны, утверждают эксперты. А о том, чего действительно стоит ожидать в ближайшем будущем от валютных рынков, мы сегодня имеем возможность узнать практически из первоисточника -- от первого заместителя председателя Центрального Банка Российской Федерации Олега ВЬЮГИНА. «Поспекулировать на валюте будет очень трудно» -- Олег Вячеславович, в последние дни с рынков поступают сообщения, что ЦБ перестал поддерживать доллар, из-за этого все инвесторы срочно кинулись в рубли, и поэтому доллары резко подешевели. Так ли это на самом деле? -- Я бы сказал наоборот -- сначала все ринулись в рубли, а потом на это отреагировал валютный рынок. В декабре--январе, помните, какой был курс рубля? Он слегка колебался, но в принципе можно сказать, что он был практически неизменным, хотя небольшая номинальная девальвация в 0,2% была. И был баланс между валютными и рублевыми активами, и баланс на рынке. А в конце января почему-то все бросились в рубли. Баланс был нарушен. Центральный банк на это отреагировал. Конечно, мы покупали какие-то суммы в резервы. Но делали это не на фиксированном курсе, а с учетом изменения спроса на рубли, чтобы курс рубля на рынке все-таки отражал рыночные реалии. Видимо, люди сообразили, что сейчас, поскольку есть гарантии большой валютной выручки экспортеров, девальвация номинального курса рубля вряд ли возможна и можно заработать на рублевых инструментах: войти в рубль, купить, например, десятилетние облигации Министерства финансов, доходность к погашению у которых еще не так давно была 13%, и заработать на росте стоимости, потому что сейчас она около 10% (значит, считайте, 30% вы заработали только на стоимости). На это, как я понимаю, все в основном и рассчитывали. Но этот пыл, по-видимому, скоро угаснет, потому что есть предел снижения доходности, когда это просто становится неинтересным. -- Однако такая ситуация делает реальный курс рубля достаточно высоким по отношению к другим валютам, что снижает возможности национальной экономики, национального производителя. -- Это, конечно, правильно, но если посмотреть на траекторию реального эффективного курса рубля, то оказывается, с середины 2002 года фактически идет ослабление рубля. До января 2003 года рубль слабел. Конечно, это во многом связано с евро, с изменением его курса к доллару, поскольку реальный эффективный курс рубля считается к корзине валют. Тем не менее на самом деле с точки зрения курсовой политики российские производители получили от нас серьезную протекцию. Если сейчас рынок немного скорректирует этот уровень, то только восстановится статус-кво середины прошлого года, когда никто не жаловался на то, что крепкий рубль мешает российскому производству. После кризиса реальный эффективный курс рубля укрепился, но примерно с середины 2001 года по настоящее время укрепление прекратилось. Так что Центральный банк вообще-то очень добр к российскому реальному сектору. Конечно, помог евро, изменение его курса -- поскольку у нас привязка к доллару, это способствовало некоторому снижению реального эффективного курса рубля. Поэтому я считаю, что те изменения курса, которые происходят сейчас, большого ущерба не нанесут. -- Однако эксперты рассматривают укрепление реального курса рубля как свидетельство изменения ориентиров денежно-кредитной политики ЦБ. -- Ну, это не совсем правильно. Ориентиры те же -- денежная программа и уровень инфляции. А что касается текущего момента, мы прежде всего отреагировали на ситуацию на рынке. То, что она изменилась и повлияла на нашу политику, -- это факт. Но ситуация на рынке может и развернуться. Предположим, цена на нефть упадет или повышенный интерес к рублю в связи с низкими процентными ставками исчезнет --тогда может произойти разворот, и продавцов валюты станет меньше, чем покупателей. Что тогда? Ведь Центральный банк не обещал держать фиксированный курс рубля. Значит, в этом случае возможна какая-то небольшая девальвация, как это было раньше. То есть мы в нашей курсовой политике реагируем на соотношение спроса и предложения, а принцип ее остается тем же, что записан в «Основных направлениях»: Центральный банк будет сглаживать колебания курса рубля, возникающие под действием рыночных сил. Правда, встает вопрос, что понимать под сильным колебанием. Когда меня об этом спрашивают, я всегда привожу пример: посмотрите на траекторию доллара к евро, скажем, в течение дня. Я, например, не так давно наблюдал в течение одного дня колебания в 1%. И что? В New York Times написали статью о том, что произошла катастрофа? Да никто даже не упомянул об этом. Идут сухие сводки: доллар падает на фоне сообщения Гринспена о том-то, или доллар растет на фоне заявлений Буша по Ираку. Ну и что? Ну гуляет курс туда-сюда. Почему у нас движение курса на 0,2% за день вызывает судорожную панику? Я понимаю: все привыкли к тому, что курс валюты -- это тот якорь, за который можно держаться двумя руками. Вот в этом-то все и дело. Только не надо забывать, что держитесь вы за валюту иностранного государства, у которого есть свой политический и экономический интерес и которое, когда ему это нужно, может свою валюту так тряхануть, что мало не покажется. И почему Центральный банк Российской Федерации должен держаться за эту валюту? -- Но многие эксперты опасаются всплеска спекулятивных настроений... -- Пусть спекулируют. Могу сразу сказать, поспекулировать на валюте будет очень трудно. -- ...И учитывая не блестящее состояние банковской системы, предупреждают о возможности повторения ситуации 1998 года. -- Что касается банковской системы, то в 1998-м главным был риск девальвации. Пассивы были в основном в долларах, потому что банки привлекали очень много кредитов из-за рубежа, активы -- в рублях, ГКО покупали. В такой ситуации, если происходит девальвация, у вас рушится баланс. Сейчас все наоборот: много пассивов в рублях и больше активов в долларах. То есть девальвация точно не страшна. Серьезная ревальвация рубля действительно может нанести определенный ущерб, но это вопрос регулирования своего баланса. Нужно просто успеть отреагировать на сильное изменение курса. Если вы помните, в 1998 году рубль был девальвирован примерно в 3 раза. А вы мне поверите, если я вам скажу, что рубль будет ревальвирован в 3 раза? То есть доллар будет стоить 10 рублей? Не поверите. Вот и я такой резкой ревальвации, которая приведет к разрушению баланса, представить себе не могу. Это просто физически не получится, даже если мы начнем продавать свои резервы. Но мы этого делать не будем. То есть речь идет о достаточно узких колебаниях, которые мы, естественно, численно не определили, потому что не считаем правильным это делать и брать не себя такие обязательства при управляемом плавании. А то, что происходит на практике, все видят. Плохо другое: вся система рефинансирования и финансирования у нас по-прежнему нанизана на курс. Если мы знаем, каким будет курс, тогда все работает, тогда можно предсказать процентную ставку. Если же курс вдруг начинает двигаться, то систему начинает трясти. -- Что нужно, чтобы эту систему изменить? -- Для этого нужно много времени и абсолютно надежная фискальная и денежно-кредитная политика. Чтобы все увидели, что российский рубль не подвержен большим рискам плохой макроэкономической политики. А опыт-то у нас в этом смысле богатый: все 90-е до 1998 года -- это опыт безобразной бюджетной политики, когда доходы никогда не сходились с расходами, а правительство по политическим причинам, грубо говоря, на это плевало и занимало сначала в массированном порядке у Центрального банка, что приводило к огромной инфляции, и рубль как валюта был нужен только потому, что внутри страны запрещено рассчитываться в долларах. Потом бюджет финансировался через краткосрочные займы, и быстрый рост краткосрочного долга создавал предчувствие кризиса. До 1998 года правительство продолжало финансироваться и у Центрального банка, правда, косвенно, через операции на вторичном рынке. Если взглянуть на рост чистых внутренних активов в этот период, то они росли довольно быстро, а это признак того, что на самом деле бюджет финансировался, в том числе, и за счет косвенного участия ЦБ на рынке гособязательств. В результате доверие было низкое. В послекризисный период -- а он уже довольно длительный -- правительство пока демонстрирует способность держать фискальную ситуацию под контролем. А это приводит к тому, что доверие растет, и на сегодняшний день и ставки по валютным обязательствам правительства (еврооблигациям), и по рублевым обязательствам рекордно низкие. Такого никогда не было за всю историю новой России. Это как раз свидетельство того, что четыре года нормальной политики уже дают свои плоды. Если правительство продержится еще и покажет, что бюджет, вообще говоря, от выборов не зависит, а зависит только от здравого смысла и нормальной работы кабинета министров и Центрального банка, тогда, наверное, поверят окончательно. Тогда и ставки, и инфляция будут еще ниже, и доллар отойдет на второй план.