Десятого октября Большой зал Московской консерватории примет на своей сцене редких гостей - Академический симфонический оркестр Санкт-Петербургской филармонии под управлением Юрия Темирканова. Этот коллектив крайне редко бывает в Москве и потому в отечественной прессе почти не упоминается. Зато за рубежом, как пишет британская Financial Times, петербургский филармонический считался в девяностые годы не только самым популярным российским оркестром, но и самым дорогим: одно выступление, по оценкам влиятельной газеты, стоило 70 тыс. фунтов - это почти на четверть дороже, чем выступление Российского национального оркестра Михаила Плетнева, правда, раза в два дешевле самых дорогих американских оркестров. Своими позициями в мировой табели о рангах петербургский коллектив обязан прежде всего авторитету Евгения Мравинского, возглавлявшего оркестр с 1938 года. Сегодня высокий рейтинг коллектива и его доброе имя поддерживает Юрий Темирканов. Ему удается совмещать пост художественного руководителя питерского оркестра с работой еще в двух как минимум - в Лондонском филармоническом и в Балтиморском симфоническом. Незадолго до выступления в Москве г-н Темирканов любезно согласился ответить на несколько вопросов "Эксперта".

- Насколько нам известно, у вас довольно напряженный личный график выступлений в Европе и Америке. Контракты расписаны на два-три года вперед. Как много времени вы проводите со своим оркестром в Петербурге?

- В Петербурге я бываю не так часто, как хотелось бы, но к работе с моим оркестром это не имеет отношения. Большую часть времени я провожу с петербургским оркестром в зарубежных турне - это примерно пятнадцать-шестнадцать недель в году. Не каждый западный дирижер может похвастаться таким количеством выступлений с одним коллективом. А в Балтиморе я тоже главный дирижер, к несчастью...

- Почему же "к несчастью"?

- Если бы я мог зарабатывать достаточно денег в России, то не согласился бы на должность главного дирижера где-то еще. Сегодня же мне самому приходится платить за роскошь работать в своем отечестве. Выходит так, что на перелет из Америки в Россию приходится тратить больше, чем я получаю за год на посту главы Петербургского филармонического оркестра. А если учесть, что летать мне приходится раза три.четыре в год, то получается, что должность в Питере приносит одни убытки.

- Вы много работаете с западными коллективами. Что их, на ваш взгляд, отличает от наших?

- Хоть это и обидно признавать, российские оркестры никогда не готовятся к репетициям. Еще одно отличие заключается в том, что в России профессия музыканта вообще не считается престижной. Яркий тому пример: когда в Балтиморе объявляется вакансия на одно место, заявления подают больше полутора сотен человек. Лет пятнадцать назад у нас была такая же ситуация. Сейчас если открывается вакансия в петербургском оркестре и по объявлению приходит пять человек - это праздник. Обычно приходит человека два-три. Это и понятно: теперь ведь уже нет обкома партии, который обеспечивал музыкантов жильем и пропиской. А на те деньги, что сейчас филармония предоставляет музыкантам в качестве зарплаты, и квартиры не снять.

- Симфоническая музыка становится в России все менее популярной...

- Возможно, это так. Симфоническая музыка стала теперь элитарной. Это раньше она часами и годами звучала по радио и телевидению, но в восьмидесятые-девяностые все изменилось. Нам на головы обрушилась настоящая помойка, которую и культурой-то не назовешь. Нынешнее поколение, воспитанное на новых телепрограммах и газетах, даже не догадывается, что есть классическая музыка. Да что там, молодежь не может мазню какую-нибудь от Рафаэля отличить!

- Разве на Западе ситуация иная?

- Духовная жизнь на Западе никогда не была на высоком уровне. Но американские и европейские оркестры спасает очень богатый средний класс. Там пойти на симфонический концерт считается престижным. Кстати, западным оркестрам государство тоже не так уж много денег дает - они на девяносто процентов живут за счет спонсоров. Правда, каждый из них выделяет на содержание оркестра до шести миллионов в год. А у нас после семнадцатого года понятие "спонсорство" потеряно, да и Саввы Морозовы давно вымерли.

- Вы выступаете в Питере, на Западе, а когда последний раз были в Москве?

- Если мне память не изменяет, за последние двадцать лет я дирижировал в столице раза два. А в Москве я был не так давно - встречался с Путиным. Мы с ним обсуждали ситуацию, которая сложилась в российской музыкальной культуре.

- Это был конфиденциальный разговор?

- Да, это был разговор один на один - по моей инициативе. Хотя, честно говоря, я плохо себе представлял, как вообще можно говорить с президентом о музыке. Не поговорить же о том, что положение музыкальной культуры у нас чудовищное, я не мог. Однако беседа получилась на удивление продуктивной, и у меня появилась надежда, что еще не все потеряно.

- О чем конкретно шла речь, если не секрет?

- Мы говорили о двух театрах - Большом и Мариинском, о положении музыкантов в этих театрах, о проблемах московских и петербургских оркестров. И еще о том, в каком бедственном положении находятся сейчас педагоги наших консерваторий. Ведь из-за этого лучшие из лучших сегодня покидают страну, уезжают и талантливые дети. Никто из них не возвращается. Нам пора задуматься о будущем: если бездействовать сейчас, завтра прервутся традиции российской музыки, культуры. Тогда, даже если в России сформируется и окрепнет средний класс и появятся деньги на культуру, давать их будет некому, ибо традиции купить нельзя. Тогда российскую культуру придется строить с нуля.