Известное дело: музыку заказывает тот, кто платит. Хотя лично мне больше нравится “кавказский” вариант сей мудрости: кто девушку угощает, тот ее и танцует.

Девушка, понятно, не возражает. А иначе — зачем бы ей соглашаться на угощение?

Другое дело, ежели музыка не слишком располагает к танцу. Ежели клиент, разгоряченный вином и объятиями, вдруг, прервав замысловатое па, несется к оркестру, размахивая купюрами, и тот, в свою очередь прервав, скажем, лезгинку, послушно начинает исполнять, к примеру, падеспань. Тут девушке лучше бы переждать. Она и слова-то такого, может, никогда не слыхивала — “падеспань”...

Но вот переждать — никак нельзя. Уплочено.

Музыку на НТВ заказывает “Газпром”.

В самой постановке вопроса нет ничего необычного. Каких-нибудь 20 лет назад музыка вообще была одна. На всех. “Танцуют все!” Многим даже нравилось. Во всяком случае, правила были просты, запоминались легко, а желающие чего-то новенького могли спеть под гитару на своей кухне.

Нынче все изменилось. Хозяев много, и у каждого — своя любимая мелодия для танцев.

Так ведь и владения обширные. К газетному киоску подойдешь — в глазах рябит. И телеканалы сосчитать — пальцев на руках не хватит. Ноги нужны.

Но при всем изобилии за некоторые, как теперь говорят, “частоты” ведется нешуточная борьба. Под флагом, ясное дело, демократических реформ и всевозможных свобод. Вот, например, тот же “Газпром”: заполучив НТВ и прочие СМИ, принадлежавшие Гусинскому (это случилось в апреле прошлого года), новый владелец тут же объявил о намерении их продать. Мол, “непрофильные” они. К тому же прибыли от них никакой, одни только расходы, а “Газпром” и без того в прогаре: Украина с Белоруссией, как две гири, к ногам привязанные, на дно тянут. Поэтому, дескать, будем продавать. А пока суд да дело — пусть журналистский коллектив ни о чем таком не думает и работает себе спокойно. Никто на их творческую свободу не покушается.

К осени того же прошлого года о продаже медиахолдинга в “Газпроме” будто забыли. Однако в октябре опять вернулись к той же теме. Был даже нанят некий финансовый консультант — для “предпродажной подготовки”. Как с автомобилем: вычистить грязь, помыть, отполировать... Однако — застопорилось. Хотя консультант, как говорят, со своими обязанностями вполне справился. Правда, нескоро: к февралю. И за немалые небось денежки.

Но тут с продажей НТВ опять почему-то заглохло. И не просто заглохло. “Газпром” вдруг объявил о смене танца: мол, свои СМИ, и в первую очередь НТВ, он будет теперь развивать в качестве “бизнеса”. О “непрофильности” никто даже не вспомнил.

И вновь: мол, творческому коллективу, то бишь господам журналистам, беспокоиться не о чем. Напротив — горе тому, кто захочет на их свободы покуситься.

А в мае — уже нынешнего года — очередная смена танца. Дескать, продаем. Уже и потенциальные покупатели известны, но не раскрываем, чтобы не “повлиять не процесс”. Журналисты, впрочем, могут продолжать спокойно работать, никто их не трогает, потому как свобода ихнего творчества — превыше всего.

Лично меня во всей этой свистопляске совсем другой вопрос беспокоит. К творчеству этот вопрос имеет весьма отдаленное отношение. Если у него, у “Газпрома”, и прочие дела, уже “профильные”, таким же макаром делаются, очень скоро мы все перемерзнем к чертовой матери. Потому что электричество уже, можно сказать, дефицит, а до кучи еще и газа не будет. Впору примусами запасаться. Да еще неизвестно, выпросим ли мы у Абрамовича керосинчику. Говорят, правда, что для примуса и спирт приспособить можно. Но тут уж мы костьми ляжем, но не допустим.

Однако я отвлекся. Тем более что до конца этой танцевальной эпопеи, как выяснилось, еще далеко. А выяснилось это буквально на днях. В большом интервью, которое председатель Совета директоров “Газпром-Медиа” г-н Дыбаль дал газете “Известия”, о продаже НТВ и других газпромовских СМИ даже не упоминается. Ну вот как будто об этом и речи никогда не было. “Собственником является “Газпром”, — решительно, словно отметая чьи-то сомнения, заявил г-н Дыбаль.

По-видимому, эту решительность надо понимать так, что во время танца мелодию менять больше не станут. Следовательно, “Газпром” все-таки решился и будет сам развивать “непрофильный” бизнес. Отрадно. К тому же тут еще второй план имеется. “Газпром”, как говорится, не “сдал” своих в трудную минуту, а напротив, укрыл их и защитил от гнева власть имущих.

Поясню. Вероятно, наши читатели помнят, как после трагических событий с “Норд-Остом” президент Путин весьма неодобрительно отозвался об “одном телеканале”. Якобы этот канал в прямом эфире транслировал подготовку к штурму и его начало, и если бы это увидели террористы, жертв было бы неисчислимо больше.

Президент не сказал, о каком канале идет речь. Но все сразу не то узнали, не то догадались: об НТВ.

В этой ситуации слова г-на Дыбаля (“Газпром” является реальным гарантом объективной позиции принадлежащих нам медиакомпаний”) очень благородны. В интервью “Известиям” председатель Совета директоров “Газпром-Медиа” заявляет даже, что журналистам НТВ “не нужно ни перед кем оправдываться”, поскольку “это попахивает политиканством”.

Все это, повторяю, очень благородно. Если не знать о некоем обстоятельстве, о котором г-н Дыбаль, конечно же, осведомлен. Дело в том, что НТВ уже устало объяснять всем интересующимся: штурм и подготовку к нему канал в прямом эфире не показывал.

Однако запущенная информация о “прямом эфире” уже тиражировалась. Ею воспользовались — умело и целеноправленно. Потому-то речи г-на Дыбаля — человека, безусловно знающего правду о “прямом эфире”, — приобретают несколько иной смысл. В том же интервью он говорит: “Газпром”, как контролирующий акционер, хотел бы иметь реальный корпоративный контроль за назначениями ключевых топ-менеджеров, а также одобрять решения, от которых зависит развитие медиакомпании”.

Теперь давайте переведем сие на русский. Сказанное означает, что “Газпром” желает не только оставить свои СМИ при себе, но и определять в дальнейшем редакционную политику, контролировать кадровые назначения — в том числе и ведущих журналистов. С “Газпромом” в качестве “гаранта объективной позиции” тоже ясно: “гарант”, определяющий объективность или необъективность журналиста, называется цензор.

А как же бесчисленные уверения руководящих деятелей “Газпрома” — дескать, никогда и ни в коем случае не вмешиваться в эту самую редакционную политику?

Ну что поделать: другой танец...