Отставка Виктора Геращенко с поста председателя Центрального банка в марте этого года и назначение на его место мало кому ранее известного Сергея Игнатьева породили массу слухов. Одни называли это аппаратной победой Владимира Путина, другие -- Михаила Касьянова. Третьи намекали, что Игнатьев вообще "человек Мамута". Вскоре, правда, ситуация как-то рассосалась. Сюрпризов не последовало. Поправки, внесенные Сергеем Игнатьевым в политику главного кредитного учреждения страны, были незначительны. В споре о полномочиях ЦБ, сотрясавших политическую элиту России на протяжении последних двух лет, также пока не видно явных победителей. Кадровая политика нового председателя весьма осторожна: если исключить недавнее приглашение в ЦБ Олега Вьюгина из "Тройки Диалога" и Андрея Козлова из "Русского стандарта", многие ключевые посты в Центробанке сохранили люди Геращенко. Наконец, в решении важнейшего с точки зрения развития страны вопроса -- банковской реформы -- подвижки только-только начались: стартом преобразований многие считают откуп у Центробанка ВЭБа и ВТБ. Как и какими темпами будет развиваться реформа дальше, пока не ясно

Так чей же Сергей Игнатьев? Какую политику он будет в дальнейшем проводить? И есть ли у него ресурсы для того, чтобы проводить хоть какую-нибудь политику?

Электрик

Сергей Михайлович Игнатьев родился 10 января 1948 года в Ленинграде. В юности он, по-видимому, о карьере экономиста не помышлял и по окончании восьмилетки поступил в Ленинградский энергетический техникум. Получив аттестат зрелости, Игнатьев отправился на заработки в Закавказье, где до призыва в армию работал электромонтером.

Отслужив, как и положено, два года в войсках ПВО в Архангельске, Игнатьев остался на Севере и еще год проработал на строительстве архангельской ТЭЦ, потом перебрался на подобную же работу в Уфу, позднее -- в Сыктывкар. Однако всю свою жизнь заниматься строительством теплоэлектроцентралей он не собирался. И стал готовиться к поступлению в вуз. Причем поступать решил не в родном Ленинграде, а в Москве.

В 1970 году он успешно сдал вступительные экзамены на экономический факультет МГУ. Бывший техник-наладчик оказался толковым и прилежным студентом. По его словам, за все время учебы он опоздал на лекцию единственный раз -- в первый день занятий. Больше себе он этого не позволял.

После окончания университета Игнатьев остался в аспирантуре и в 1978 году защитил кандидатскую диссертацию, посвященную инфляционным процессам в Югославии. А затем, после десятилетнего перерыва, вернулся в Питер и устроился на работу ассистентом на кафедру отраслевых экономик в Ленинградском институте советской торговли. Дальше все пошло по накатанной дорожке. Вскоре способный специалист получил ставку преподавателя. А в 1988 году его пригласили на работу в один из самых престижных экономических вузов Ленинграда -- Финансово-экономический институт (ЛФЭИ), где вскоре он был избран доцентом кафедры ценообразования.

Тайное общество

Никто не знает, как сложилась бы дальнейшая судьба Игнатьева, если бы в начале 80-х он вдруг не вышел за рамки своих знакомств в академической среде. Скорее всего, он по-прежнему был бы известен в узких научных кругах как талантливый исследователь, а питерские студенты по-прежнему травили бы байки о не в меру дотошном преподавателе из Финансово-экономического.

Но Сергей Игнатьев вошел в своеобразное полудиссидентское сообщество, кружок молодых ученых-экономистов, основателями которого были трое молодых питерских экономистов, в том числе и только что получивший диплом Ленинградского инженерно-экономического института 24-летний Анатолий Чубайс. Познакомились они "на картошке". Помимо обычных для людей их круга и возраста разговоров "о Шиллере, о подвигах, о славе" поднимались и более крамольные темы. То, что дела в советской экономике обстоят далеко не так гладко, как об этом сообщали телевидение и газеты, не составляло для них большого секрета. Хотелось перемен, только не ясно было, каких именно. Постепенно возникла мысль об организации неформального семинара для обсуждения путей дальнейшего развития отечественной экономики. Его негласным лидером стал Чубайс.

В том, что Игнатьев оказался одним из участников этого семинара, нет ничего удивительного. Круг молодых, либерально настроенных экономистов был узок, все они более или менее друг друга знали или же имели общих знакомых. Подобное общение давало возможность высказаться и поспорить о наболевшем. А полулегальный характер встреч только добавлял им привлекательности.

Помимо Игнатьева активную роль в этом кружке играл Сергей Васильев, ныне сенатор от правительства Ленинградской области. А вскоре к его работе подключились москвичи, в частности сотрудники академического Всесоюзного научно-исследовательского центра системных исследований Петр Авен (впоследствии министр внешних экономических связей, а затем -- президент Альфа-банка) и Егор Гайдар. Еще позже к ним присоединились будущий вице-губернатор Петербурга Михаил Маневич, Дмитрий Васильев, руководивший впоследствии ФКЦБ, Александр Шохин и Андрей Илларионов, которых представлять не нужно.

Надо сказать, что Сергей Игнатьев уже тогда существенно отличался от своих товарищей. Он не входил в число признанных лидеров компании. Однако заслуженно считался наиболее начитанным и академически мыслящим человеком. В то время как многие из участников семинара серьезно задумывались о применении новейших экономических теорий на практике, Игнатьев оставался чистым теоретиком.

По-видимому, заседания семинара мало чем отличались от обычных кухонных посиделок. Вряд ли кто-нибудь из их участников мог тогда предположить, что многие из них будут оказывать реальное влияние на жизнь людей, населяющих одну седьмую часть суши, а обсуждаемые идеи удастся претворить в жизнь

Однако случилось именно так -- вчерашние доценты выбились в большие начальники. Хотя с началом перестройки пути "семинаристов" разошлись. Чубайс и Васильев всерьез стали задумываться о политической карьере и вскоре выдвинулись на ведущие роли в основанном в 1987 году клубе "Перестройка", многие члены которого впоследствии заняли ключевые посты как на местном питерском, так и на федеральном уровне.

Игнатьева бушевавшие политические страсти не увлекали. Он предпочел сосредоточиться на преподавательской и исследовательской работе в родном институте, тем более что тогда на этом поприще открылись новые перспективы. После того, как советская цензура начала давать сбои, появилась возможность для пересмотра старых учебных программ. Чем Игнатьев с успехом и занялся. В частности, написанный им в это время в соавторстве учебник по микроэкономике до сих пор не утратил своего значения и считается одним из лучших отечественных пособий. Вместе с тем Игнатьев продолжал поддерживать связи с бывшими кружковцами.

Осенний призыв

Жизнь Игнатьева круто переменилась осенью 1991 года. Из тихих аудиторий ЛФЭИ он попал в самую гущу политических событий того бурного времени. После провала ГКЧП Борис Ельцин поручил Геннадию Бурбулису подобрать людей для работы в правительстве реформаторов. А тот пригласил группу малоизвестных "завлабов" во главе с Егором Гайдаром.

В состав правительства вошли многие бывшие члены кружка. Чубайс привлек своих старых знакомых из Питера. Вскоре очередь дошла и до Игнатьева: ему предложили занять пост заместителя Гайдара в Министерстве финансов и экономики.

О том, кто именно первым предложил кандидатуру Игнатьева, история умалчивает. В последнее время чаще всего называют имя Анатолия Чубайса. Однако сам Игнатьев утверждает, что в правительство его пригласил лично Егор Тимурович Гайдар. Можно предположить, что за этим скрывается желание избавиться от титула "выдвиженца Чубайса", которым Игнатьев, похоже, тяготится. Впрочем, Гайдару он тоже был известен достаточно давно. По некоторым данным, их знакомство произошло осенью 1985 года, когда Гайдар впервые приехал в Питер и выступил на заседании семинара, хотя они вполне могли быть знакомы еще по Московскому университету, в котором учились почти в одно и то же время на одном факультете.

В правительстве Игнатьев проработал недолго. В апреле 1992 года, после отставки Виктора Матюхина, место главы Центробанка оказалось вакантным. По некоторым данным, Гайдар хотел видеть на этом посту именно Игнатьева и активно занялся продвижением его кандидатуры. Однако реальных шансов на успех эта затея не имела. Игнатьев был совершенно чужим человеком в высших эшелонах власти и не имел ни достаточного аппаратного опыта, ни надежной поддержки в парламенте. В результате главным банкиром страны стал "тяжеловес" Виктор Геращенко, крайне скептически относившийся к пришедшим во власть "младореформаторам" и проводимой ими политике.

Тем не менее первое пришествие Игнатьева в ЦБ все же состоялось: правительству удалось протолкнуть его кандидатуру на пост заместителя Геращенко. Скорее всего, функция Игнатьева в ЦБ заключалась в том, чтобы по мере возможностей стать противовесом и контролером Геращенко. Не случайно в качестве зампредседателя он был поставлен курировать денежную политику и макроэкономику, то есть как раз те направления, по которым между Гайдаром и новым председателем ЦБ существовали наиболее острые разногласия.

Несмотря на поддержку правительства, положение Игнатьева на новом месте было довольно непрочным. Между ним и шефом возникла масса противоречий. Последовательному монетаристу Игнатьеву и стороннику активного государственного стимулирования экономики Геращенко сложно было ужиться вместе. Кроме того, Геракл всегда был известен своей нелюбовью к какому-либо контролю извне. Долго терпеть навязанного ему "эмиссара" команды Гайдара он не мог. И через год с небольшим добился ухода Игнатьева из Центробанка.

Без работы Игнатьев оставался недолго. В октябре 1993 года Гайдар, незадолго до этого вновь назначенный министром экономики в кабинете Виктора Черномырдина, пригласил к себе своего бывшего зама на его прежнюю должность. После отставки Гайдара Игнатьев сохранил свой пост и при его преемниках Александре Шохине и Евгении Ясине. Из правительства он уходил только однажды и лишь на полгода, когда после президентских выборов 1996 года был назначен помощником президента по экономическим вопросам. Вернулся Игнатьев уже на пост замминистра финансов. И проработал в этом качестве без малого 5 лет вплоть до своего недавнего назначения в ЦБ.

Идеальный зам

Карьеру Игнатьева в правительстве без преувеличения можно назвать уникальной. Уникальна она прежде всего тем, что развивалась без заметных взлетов и падений на фоне перманентно возникавших правительственных кризисов, дефолта и непрекращающейся подковерной борьбы за место у трона. Красноречивая статистика -- на посту заместителя министра (сперва экономики, а затем финансов) Игнатьев пережил шесть непосредственных начальников, пять премьеров и одного президента. И если бы не назначение на пост главы ЦБ, этот послужной список вполне мог бы пополниться еще несколькими фамилиями.

Помимо несомненных профессиональных качеств секрет незаменимости Игнатьева заключался в том, что он идеально подходил к занимаемой им должности -- типичный технократ, далекий от политики, идеологии, интриг, лоббизма. На должности замминистра он устраивал всех, поскольку не был прочно связан ни с одной из существовавших и соперничавших политических группировок.

Согласно расхожему мнению, в пользу которого говорит ранняя политическая биография Игнатьева, он близок к команде "старопитерских" и лично Анатолию Чубайсу. Тем не менее его фамилия не фигурировала ни в одном политическом скандале последних лет, а его связи с Чубайсом совсем не очевидны. Сам Игнатьев за время своей работы в правительстве проявил полное отсутствие политических амбиций. Похоже, он никогда не рассматривал свой пост как трамплин для карьерного роста. Косвенным подтверждением этому является отсутствие собственного окружения: он не продвигал своих людей и не старался занять командные высоты.
Именно умение находиться над схваткой и очевидная аполитичность и позволяли ему спокойно находить общий язык с представителями различных политических группировок. Его позиции оставались незыблемыми как в правительстве Примакова, так и в кабинете "младореформаторов" Немцова и Чубайса. Но именно эта черта и превратила его в "вечного зама".

Что, впрочем, по всей вероятности, соответствовало и желаниям самого Игнатьева. Он чувствовал себя на своем месте и со свойственной ему пунктуальностью выполнял порученную ему работу. Вообще, Игнатьев, у которого в правительстве до сих пор работают немало людей, знакомых с ним еще с питерских времен (в частности, его последний начальник Кудрин), предпочитал иметь дело не с друзьями или врагами, а с партнерами.

Это же в полной мере относилось и к такой деликатной сфере, как общение с лоббистами. Человек в сером костюме старался не выходить за рамки должностных инструкций. И свою независимость от влияния извне отстаивал со свойственной ему последовательностью. Рассказывают, в частности, что он отучил своих посетителей от общепринятых мелких подношений и презентов на государственные праздники и именины.

По инструкции

Честность и принципиальность Игнатьева, безусловно, весьма привлекательны. Истории о чиновниках, которые отказываются от подарков на именины, в наших условиях выглядят как волшебная сказка. Когда сказка внезапно становится былью, остается только искренне порадоваться. По-видимому, именно благодаря этому Сергея Игнатьева в момент его назначения встретили мирно. А с точки зрения идеалов "транспарентности" в государственном управлении его приход на должность председателя ЦБ можно только приветствовать.

Однако, если посмотреть на ситуацию более трезво, она предстает не столь радужной. Очевидно, что Игнатьев был и остается чужим для чиновничьего мира. У него, возможно, есть высокие покровители, доверяющие ему и стремящиеся работать с ним, но явно нет преданных подчиненных, связей в госаппарате и банковской среде. Конечно, такие связи зачастую связаны с коррупцией. Но, по иронии судьбы, они же позволяют резко повысить оперативность и эффективность управления. Известно же, что Геращенко мог управлять валютным курсом, не прибегая к интервенциям, а просто в нужный момент снимая телефонную трубку.
Игнатьев трубку не снимет. Он будет действовать согласно инструкции, знаниям финансиста, долгу чиновника. Возможно, такой человек был бы идеальным председателем Центрального банка в стабильную эпоху. Но время перемен, к сожалению, слишком часто требует приносить в жертву жесткие принципы.

Кроме того, Сергей Игнатьев -- консерватор. Все его шаги на протяжении последних двух месяцев свидетельствуют, что больше всего он стремится "не навредить". Здесь главный банкир, разумеется, прав: Центробанк в частности и финансовая система страны в целом являются организмом очень тонким и чувствительным. Однако трудно отделаться от ощущения, что осторожность в данном случае граничит с нерешительностью. А что такое нерешительность в условиях, когда судьба экономического роста и развития предпринимательства в России прямо зависят от состояния кредитно-финансовой сферы, объяснять не нужно. Не стоит, конечно, ждать, что Игнатьева вскоре заменят. Ведь президента он явно устраивает. Но надеяться на быстрый прорыв в вопросе о банковской реформе, похоже, также не следует.