Знакомство с материалами о финансировании так называемой коллективной поправки депутатов вполне может привести к тому, что ряд законодателей обзаведется новыми прозвищами. Так, Алексей Тимофеев из фракции «300-летие города» рискует превратиться в «Лешу два процента», а г-жа Заушникова из «Законности» - в «беспроцентную Зою». Впрочем, обо всем по порядку.

Как известно, депутатские резервные фонды изобрело Законодательное собрание первого созыва. Менее известно, что авторы закона сочли необходимым отнести их к защищенным статьям бюджета. То есть таким, которые не подлежат секвестру и должны исполняться пропорционально в течение всего года. После того как Верховный Суд РФ признал резервные фонды незаконными, «мариинцы» стали распределять два процента бюджета с помощью коллективной поправки. И стоит заметить, что эта практика имеет все шансы сохраниться, даже несмотря на протесты прокуратуры и решения судебных органов. Ведь права вносить поправки в бюджет законодателей никто не лишал. И никакие законы не мешают им договориться, равномерно сократить все доходы бюджета при втором чтении, а потом внести собственные предложения и проголосовать... Правда, здесь возникает другая проблема. Закона, предписы-вающего администрации равномерно финансировать такие поправки, нет, и администрация прекрасно использует это обстоятельство. Особенно в предвыборные годы.

Представьте себе: депутат приходит в школу (или в детский сад, или в поликлинику - в данном случае это неважно), расположенную на территории своего округа. Руководство учреждения жалуется на трудности с ремонтом, с приобретением оборудования, да мало ли на что еще. Депутат обещает помочь, вносит в бюджет поправку и... Месяц идет за месяцем, а деньги не перечисляются. И вместо того чтобы отчитаться о выполнении обещаний, законодатель, причем в период выборной кампании, вынужден оправдываться и объяснять, почему это обещание так и осталось невыполненным и что во всем виновата администрация, зловредно не перечисляющая положенные по закону о бюджете деньги. Нетрудно догадаться, что оправданиям поверят далеко не все избиратели: кто-то сочтет, что депутат просто не умеет держать слово, а кто-то заподозрит, что он просто прикарманил народную денежку. Но предположим, народный избранник оказался достаточно красноречивым и ухитрился убедить всех, что он не виноват. Значит ли это, что все проголосуют за него вновь? Далеко не факт. Часть избирателей наверняка задумается, не надежнее ли выбрать того, кто может похвастаться хорошими отношениями с администрацией, а значит, наверняка получит деньги на решение окружных проблем...

Подобные методы воздействия на «лишних» народных избранников активно применялись в 1998 году: в числе «невольных обманщиков» тогда оказался, к примеру, экс-спикер Юрий Кравцов, поправки которого было просто строго-настрого запрещено финансировать. В нынешнем году история повторяется. По состоянию на 18 мая поправки депутатов из фракции «Законность» в среднем профинансированы на 8 процентов.
У «яблочников» на один процент больше. Не в пример лучше обстоят дела в «Городских районах», «Единой России», «Единстве-Народной партии», «Народовластии»: здесь средний процент доходит до 30. Разница говорит сама за себя.

В «личном зачете» лидируют Алексей Белоусов (недавно покинувший фракцию «Яблоко» ради «Единой России») и Сергей Никешин («Городские районы): к 18 мая их поправки профинансированы на 3615,8 и 4267 тысяч руб-лей. Хорошо обстоят дела у координатора «Районов» Сергея Анденко (4390 тысяч рублей), лидера «Единства - Народной партии» Вадима Тюльпанова (3362,7 тысячи), вице-спикера Константина Серова (2944,9 тысячи), Владимира Войтановского (2399,7 тысячи), Анатолия Кривенченко (2075,2 тысячи)... В лидеры неожиданно выбился и член фракции СПС Алексей Ковалев (2551,1 тысячи рублей). На другом полюсе - Михаил Амосов, получивший лишь 126,3 тысячи рублей, Алексей Кущак (395,8 тысячи), Ватаньяр Ягья (271,4 тысячи), Валерий Назаров (343 тысячи), а также Зоя Заушникова, чьи поправки пока не финансируются вообще.

Столь явный разрыв между финансированием поправок, которые подавали представители разных фракций, трудно списать на случайность. Тем паче если учесть, что дополнительные доходы, полученные городом за тот же период, вдвое превышают сумму, необходимую для выполнения «коллективной поправки». Поэтому версия о политическом давлении, которая уже вовсю обсуждается в кулуарах Собрания, представляется наиболее правдоподобной. Излишне добавлять, что жертвами этого давления являются не только неугодные Смольному депутаты, но и их избиратели. Ведь многие «малопроцентщики» направили изрядную часть «своих» средств на материальную помощь малообеспеченным. Люди, подавшие заявления на ее получение и которым специальные комиссии уже выделили какие-то суммы (о чем избирателям известно), звонят депутатам едва ли не каждый день, спрашивая, когда можно приходить за деньгами. А денег нет, администрация не спешит их перечислять, ожидая, пока волна недовольства обрушится на депутатов. Может быть, на это все и рассчитано?