Глядя на толстые очки в стиле советских времен и мятую одежду Сергея Игнатьева, недавно назначенного на пост главы Центрального Банка России, трудно сомневаться в его честности и интеллектуальных способностях.

Трудоголик и отшельник с привычками заядлого курильщика, не поддавшийся искусам работы в частном секторе и работавший на высоких постах в правительстве в финансово-экономическом секторе в течение последних десяти лет он, по всей видимости, на бумаге представляет собой прекрасную кандидатуру на этот пост.

Тем не менее, в банковском секторе Игнатьеву предстоит проделать нелегкую работу в достаточно непростое время. Его предшественник Виктор Геращенко, которого как-то назвали "худшим банкиром мира", заметно поправил свою репутацию в 1998-2002 годах и зарекомендовал себя могущественным игроком на российской политической сцене, которому удалось игнорировать раздававшиеся извне требования провести реформы в Центральном Банке.

В значительной степени ему удалось добиться этого, благодаря высоким товарным ценам, позволившим увеличить торговый баланс и создать резервные накопления. К положительным аспектам деятельности Геращенко на посту главы Центробанка следует отнести стабильный курс рубля, сравнительно низкий уровень инфляции на фоне общего роста экономики России.

Еще несколько недель назад всех волновал вопрос, будет ли он добиваться в сентябре переизбрания на пост главы Центробанка по окончании действия своих полномочий. О дальнейшей судьбе Геращенко выдвигались самые разнообразные предположения. Наконец, он покинул свой пост, испытывая наряду с неудовлетворением давление с многих сторон.

По всей видимости, одной из причин преждевременной отставки Геращенко стали трения по вопросу о независимости Центрального Банка. Геращенко неоднократно выступал против того, чтобы российский парламент увеличил контроль над Банком и, в особенности, против предоставления информации о его реальных доходах и административных расходах на содержание аппарата сотрудников, насчитывающего более чем 70000 человек.

Другой конфликт возник по поводу "Внешторгбанка", являющегося одним из крупнейших банков России, однако принадлежащего Центральному Банку. Правительство настаивало на том, чтобы "Внешторгбанк" перешел под его юрисдикцию до его частичной приватизации. Какими бы ни были истинные причины увольнения, отставка Геращенко расчищает путь для крайне необходимой реформы банковского сектора России. Несмотря на все успехи проводимой Геращенко монетарной политики, по всей видимости, у него отсутствовала политическая воля - не говоря уже о личной мотивации - для осуществления такой реформы.

Он провел незначительные изменения в пассивной системе регулирования и контроля деятельности банков, которая, по его словам, нуждалась в совершенствовании. Сами чиновники мало сделали для того, чтобы предотвратить масштабное разбазаривание активов в преддверии августовского кризиса 1998 года.

Также не были предприняты серьезные шаги по отношению к созданным после кризиса "банкам посредникам", использовавшимся для вывода активов в третьи банки в обход интересов кредиторов. В действительности же преференциальные "стабилизационные займы" нередко предоставлялись избранным банкам для поддержания их деятельности.

Сегодня существует более 1300 банков, большинство из которых обладают небольшим капиталом и обслуживают интересы своих основных владельцев. Система банков, обслуживающих мелкую клиентуру неразвита, не существует схемы гарантий депозитов, поэтому россияне не спешат доверять им свои сбережения.

С другой стороны, коммерческие банки жалуются на то, что практике коммерческих и мелких займов препятствует низкая покупательная способность денег и неконкурентоспособная политика Сбербанка, который также контролируется Центральным Банком.

Вследствие всего этого, четыре года спустя после кризиса Россия по-прежнему не обладает прозрачной системой финансового посредничества, что вынуждает мелких предпринимателей бороться за кредиты. Горстка экспортеров сырья, располагающих большими запасами наличных денег, способна самостоятельно финансировать свои проекты, другие вынуждены использовать свой оборотный капитал и резервные мощности, что приводит к их сокращению.

Могущественные российские бизнесмены в прошлом выступали против жестких действий по реструктуризации банков. Сомнительно, что эти взгляды стали менее популярными сегодня, так как большинство "олигархов" просто сместили фокус своих коммерческих интересов в другие сферы.

Однако когда речь заходит о реформе самого крупного препятствия, лежащего на ее пути, самого Сбербанка, здесь на сцену выступает политический интерес, поскольку россияне все еще доверяют Банку, который обладает обширной сетью отделений по всей стране, включая сельские районы.

Любая попытка вывести его из-под государственного контроля или сделать более прозрачным чревата потерей влияния правительства над механизмом предоставления займов компаниям, связанным с ним. Например, "Газпрому". Такие шаги могут подвергнуть опасности механизмы, посредством которых Центральный Банк регулирует ситуацию на рынках валюты.

Существуют и факторы личного порядка, которые могут разочаровать тех, кто надеется на последовательные и быстрые перемены при Игнатьеве. Во-первых, Игнатьев тесно связан с Кремлем и правительством, для которого он разрабатывал планы совершенствования контроля со стороны Центрального Банка и вывода "Внешторгбанка" из-под его юрисдикции.

Он входил в группу либеральных экономистов-реформаторов из Санкт-Петербурга, из которой вышли Анатолий Чубайс, бывший глава администрации президента и Алексей Кудрин, министр финансов.

Непонятно, насколько Игнатьев эффективен как менеджер. На прежних местах работы он общался с небольшими группами людей в качестве политического консультанта и не принимал непосредственного участия в проведении в жизнь политических решений.

Один человек, знающий Игнатьева, описывает, как тот усердно инспектировал магазины в середине 90х годов, чтобы проверить эффективность акцизных марок на алкоголь. А коллега Игнатьева по работе предупреждает, что он достаточно легковерен, верит людям, и ему не хватает опыта и политического чутья, которыми в полной мере обладал Геращенко.

Александр Шохин, либеральный реформатор, вплоть до последнего времени подвизавшийся на ниве политики, характеризует Игнатьева следующим образом: "Он очень профессионален. Его единственная проблема - недостаток навыков менеджера. Будет трудно контролировать такую огромную организацию как Центральный Банк. Ему нужно будет подобрать хороших заместителей".

В своей речи, произнесенной в марте после назначения на пост главы Центрального Банка, Игнатьев дал понять, что Центральный Банк должен отстаивать свою независимость в области монетарной политики без изменения процентных и учетных ставок.

Он одобрил создание Национального банковского совета для улучшения контроля за деятельностью Центрального Банка, в особенности за его операциями в административной сфере.

Однако, он также осторожно высказался относительно банковской реформы, подчеркнув необходимость введения гарантий по депозитам, улучшения контроля и введения международных стандартов бухгалтерского учета в банках.

Пока, по всей видимости, Игнатьев поддерживает планы правительства по получению в среднесрочной перспективе контроля над "Внешторгбанком" и возможно над его зарубежными коммерческими банками, в настоящий момент находящихся под началом Центрального Банка.

Что касается Сбербанка, то Игнатьев пока не высказывался определенным образом на тему его приватизации. В течение ближайших месяцев его политику на посту руководителя Центрального Банка, вероятно, будут отличать скорее спокойные и постепенные меры по улучшению ситуации в банковском секторе, чем резкие и радикальные перемены.