Мы с Миллером одногодки — он тоже с 1962-го. Между прочим, год Тигра. Более того, мы и выросли в одном районе, на Заневской заставе в Питере. Можно сказать, на соседних улицах. Я даже сына, оказывается, ходил устраивать в ту школу, где он учился — №330 с углубленным изучением математики. Директор тогда с гордостью говорила о своих выпускниках. Фамилию Миллер я пропустил мимо ушей...

Это бывшая фабричная окраина на левом берегу Невы к югу от Александро-Невской лавры. Кругом заводские трубы и заборы. Улицы названы именами деятелей революции: Елизарова, Бабушкина, Крупской. Во дворах еще остались памятники агитации советской поры. Тут же, кстати, провел отрочество и другой известный ныне питерец — Борис Грызлов (он учился в 327-й). Окрестные жители школу №330 хвалят. Хорошее место, хотя и не элитное. Но, кроме Миллера, тут училась и тренер наших фигуристов Тамара Москвина.

Мои родители были простыми людьми. Миллер тоже вышел не из аристократов: его отец был слесарем-сборщиком, мать — инженером. Оба работали на одном предприятии — НПО «Ленинец», которое до сих пор разрабатывает бортовое оборудование для самолетов. Отец Алеши рано умер от рака, а мама до сих пор жива. Он был единственным ребенком в семье.

Этот эпизод мне рассказала одноклассница Алексея Борисовича Алла... Леша Миллер никогда не прогуливал уроков. Однажды класс собрался на экскурсию в Пушкин. Завуч сказала: «Возьмите с собой термосы. Но на всякий пожарный захватите и тетради: экскурсию могут отменить и тогда вы будете учиться». Все явились к школе с одними термосами. Только два отличника — Миллер и Кибиткин принесли, как и было сказано, тетради. Когда сообщили, что экскурсию отменят, все дружно сбежали за город, а Кибиткин и Миллер остались. Похоже, еще в коротких штанишках он знал, чего хочет...

Я-то был хулиганом и точно сбежал бы вместе со всеми, но у меня тогда не было далеко идущей цели. А у него была. Не раз Алексею Миллеру приходилось выбирать «между термосом и тетрадью», и в итоге чаще всего побеждала «тетрадь». Потому что это было служение. Наверное, даже с прописной буквы: Служение карьере.

Он не попадал в истории

Перед отъездом мне позвонил из Питера знакомый журналист, который все про всех знает.

— Едешь за Миллером? Не советую. Ничего не накопаешь. Смотри!

— Почему это? — рассердился я.

— Потому что он никакой. Мышь серая. И никто тебе про него не расскажет. Все боятся. Он же, сам знаешь, чья креатура.

Про «мышь» оказалось в самую точку. Ничем особенным Алексей Миллер ни учителям, ни одноклассникам не запомнился. «Алеша был прилежным учеником» — вот главный рефрен в рассказах о школьных годах главы «Газпрома». В школе почти не сохранилось его фотографий: отыскали лишь два общих снимка десятиклассников выпуска 1978/79 г. На одном из них Миллер стоит в заднем ряду с сосредоточенным лицом. И так во всем. Его едва ли не главной чертой стала незаметность.

Он не стремился участвовать в классных мероприятиях. Даже место секретаря комитета комсомола, которое ему предлагали, добровольно уступил однокласснице, а сам остался на вторых ролях. Эту черту — стремление быть при власти и в то же время в тени — отметят потом многие.

«Скромный и застенчивый мальчик, — вспоминают одноклассницы, — нигде особенно не высовывался. В школе у него не было врагов, но и близких друзей тоже. Почему? Сложный вопрос... Алеша ни у кого не вызывал ненависти или антипатии. И вообще — сильных чувств.

Он очень изменился с тех пор. Был словно куколка: кудри светленькие, сам худенький. Мягкий и мечтательный. Давал списать на контрольной, если просили».
Российский немец, судя по всему, слишком рано понял: ему не пробиться «в люди» иначе, как став очень умным и абсолютно незаметным. А еще — никогда и никому не открывать душу: часто самые близкие друзья в одночасье становятся самыми жестокими врагами.

А в характеристике ему написали: «Юноша способный, серьезный, глубокий, прилежный... настоящий человек, принципиальный и благородный...» Я говорил с учительницей, которая, как сказали, составляла характеристику. Она пожала плечами: «Почерк мой. А что писала, не помню...»

С этой бумагой и безукоризненным аттестатом Миллер в 1979 году с первой попытки поступил в Ленинградский финансово-экономический институт (по-местному — финэк). Там он попал на кафедру планирования народного хозяйства. «Парень из рабочей слободки» стал любимым учеником профессора Игоря Блехцина — известного питерского экономиста и мастера спорта международного класса по шахматам.

Финэк стал для него удобной ступенькой для восхождения к мечте. В 84-м — диплом, как водится, на «отл.», ни одной отметки «хорошо». И опять — не высовывался. О студенте Миллере в alma mater вспомнили так: «аккуратист», «каллиграфический почерк». Из человеческих характеристик только одна: «болел за «Зенит»...

«Птенец гнезда Чубайса»

В конце 80-х способного выпускника финэка приметил Чубайс. Двух Борисовичей, Анатолия и Алексея, связал «Клуб молодых экономистов» (позже — клуб «Фильтр»), базировавшийся в Ленинградском дворце молодежи.

Основал кружок экономист Борис Левин, а идейным вдохновителем стал будущий «приватизатор России». Ядро составили выпускники финэка, экономфака ЛГУ и Инженерно-экономического института (где тогда преподавал Чубайс). Их так и называли: «птенцы Чубайса». Из «гнезда» выпорхнули многие известные теперь фигуры: нынешний советник Путина Андрей Илларионов, бывший зампред Госкомимущества Дмитрий Васильев, питерский вице-губернатор Михаил Маневич (застрелен в августе 1997-го), Алексей Миллер и другие.

По воспоминаниям «младореформаторов», Миллер мало выступал, больше слушал. Когда несколько членов клуба занялись созданием первых центров НТТМ (научно-технического творчества молодежи), он не пошел в малый бизнес и не был в списке первых предпринимателей Петербурга. То же повторилось, когда «птенцы» (в том числе и Маневич) пошли на выборы депутатов Ленгорсовета.

Миллер, как несложно догадаться, со своими «тетрадками» остался в стороне.
Будучи уже в Ленгорисполкоме, Чубайс сформировал комитет по экономической реформе (КЭР). «Птенцы» перелетели туда. Миллер пришел в отдел, который возглавлял Маневич. А руководил комитетом Алексей Кудрин. После избрания мэром Собчака КЭР ликвидировали. В Смольном хватало других мест, где можно было неплохо устроиться. Но Миллеру досталось лучшее — в комитете по внешним связям (КВС). С 1991-го он быстро рос: начальник отдела, заместитель председателя комитета, начальник управления внешнеэкономического сотрудничества. А главное, с начала работы в КВС шефом и покровителем Миллера стал психологически близкий ему человек — Владимир Путин. Если Чубайс выкормил Миллера и дал опериться, то Путин поставил его на крыло. Бок о бок они проработали пять лет.

Отдел внешнеэкономической разведки

Их характеры во многом совпали: Путин в некотором смысле был «усиленным» вариантом личности Миллера. Как говорят бывшие сотрудники КВС, в комитете царил жесткий деловой стиль. Чиновники и их секретарши, нервничая, являлись по утрам на 15—20 минут раньше срока и задерживались в кабинетах допоздна.

Отдых в выходные не приветствовался. Тон задавал Путин. Эмоции были не приняты: никого не заботило, что у тебя на душе. «Хозяин» никогда не раздражался, планерки проводил тихим металлическим голосом.

«Немецкий порядок» из кабинета Путина разливался по коридорам. Женщины в КВС не могли, например, позволить себе явиться на службу в юбке выше колен.
КВС был единственной структурой мэрии, где никогда не терялись документы. К папкам с докладами обязательно пришпиливались визитки представителей иностранных компаний. Одна из сотрудниц комитета до сих пор с неподдельным страхом говорит, какой бы разразился скандал, если бы хоть одна визитка потерялась по дороге на стол ВВП.
Основания для таких строгостей, правда, были. Перед КВС стояла задача — устраивать коммерческие переговоры с бизнес-гостями из-за рубежа. По возможности без утечки информации. Иронию у старожилов Смольного вызывало само словосочетание «внешнеэкономические связи». В начале 90-х этих связей у Собчака еще почти не было. В кулуарах говорили: «отдел внешнеэкономической разведки, который все про всех знает...»

На каждого появившегося на
горизонте «клиента» составляли исчерпывающее досье вплоть до того, что гость предпочитает — чай или кофе. Миллер стал виртуозом в подготовке таких справок. «Теперь уже так не работают!» — вздыхают в нынешнем КВС. Миллер смог удержаться на столь «скользком» посту лишь благодаря железной дисциплине, скрытности, преданности и сверхработоспособности («пахал по 16 часов в день»). Отсюда и личная поддержка симпатизировавшего ему шефа.

Есть и другие оценки: «Секретарши его не видели в упор. Это был человек на вторых, если не на третьих ролях». Ходили даже слухи, что Миллер в это время внештатно сотрудничал с «органами»... В отличие от школы, в период работы Миллера в КВС недоброжелатели у Алексея Борисовича появились.

А вот еще мнение, которое высказал в частной беседе обозреватель одной из городских газет: «У питерских журналистов с ним проблем не было. Когда Путин отсутствовал в комитете, мы звонили Леше, и он всегда отвечал на вопросы (см.: «давал списать на контрольной». — Авт.). Но умел держать на расстоянии... В отличие, допустим, от Маневича, он — «путинской школы». Сам Путин уже тогда был закрыт для общения. Местная пресса пробивалась к Владимиру Владимировичу лишь по большим праздникам. С ним можно было поговорить, но никакой полезной информации при этом не получить. Даже если беседа происходила не по телефону, а за бокалом вина на презентации». Как в питерских СМИ
восприняли «восхождение» Миллера? Для многих это стало откровением, поскольку публичным политиком он никогда не был.

Два других зама ВВП любили загородные выставки и фуршеты, которые так обожал Собчак, а Миллер не выезжал — отсиживался в КВС. Он был примерным исполнителем, как и Кудрин.

Друг семьи Маневичей

Как говорят близкие к Миллеру люди, в период работы в КВС он поддерживал дружбу с Михаилом Маневичем. Общего у них было много: ровесники, выпускники одного вуза, а будущая вторая жена Михаила — Марина работала у Миллера секретарем-референтом.

Миллер и Михаил Маневич оставались друзьями до роковых выстрелов киллера, но став главой «Газпрома», Миллер звонить Маневичам перестал. Даже когда приезжал в Питер...

«А жаль, — вздыхает отец Маневича. — Для меня Алексей — тоже память о сыне». Марина добавляет: «Мы не общаемся уже пять лет. Со дня гибели мужа...»

Михаил был, может, единственным человеком вне узкого семейного круга, от которого Миллер не прятал своих чувств. А вот что это были за чувства?

Рассказывают, что Михаил и Алексей одно время были настолько «повернуты» на экономике, что при встречах дома обсуждали исключительно работу или спорили на экономические темы.
Домочадцы обоих даже пытались наложить на эти темы табу.

Убийство Маневича потрясло Миллера — еще и потому, что пули той «заказухи», говоря метафорой, пролетели в сантиметре от виска каждого из «птенцов Чубайса». С августа 1997-го он стал осторожнее вдвойне. Как оказалось, не напрасно.

При чем тут Миллер?

Почти ни при чем. «Почти» — значит, что Алексей Борисович делал свое дело: сводил питерские и зарубежные компании, стратегических документов не подписывал и щекотливых решений не принимал. Его имя ни разу не всплыло в связи с уголовным делом или громким скандалом.

Тем не менее многие важные и секретные бумаги в КВС шли через руки Алексея Борисовича. По долгу службы он был в курсе не слишком приятных тайн питерской администрации. Однако умудрился нигде не «засветиться».

Миллер на цыпочках шел к вершине власти — за спиной Путина. Про него говорили: «Леша не способен украсть. Разве что не для себя...»

И на него особенно не «наезжали».

Только однажды в приемную ворвался «питерский Жириновский» — экс-депутат от ЛДПР Вячеслав Марычев и швырнул на стол мятый листок бумаги с громадными красными буквами «Депутатский запрос». «Что это?» — с недоумением спросила секретарша. «Как это что?! — взорвался Марычев. — Вы разве не видите?» И стукнул кулаком по столу. В этот момент в помещение вошел Миллер. «Не орите на девушку! — по-путински тихо произнес он. — Здесь нет глухих!» «Как ваша фамилия?» — не унимался Марычев. Секретарь назвала свою фамилию совсем не славянского звучания. «А ваша?» — «Миллер». «Синагога!» — рявкнул Марычев и, схватив «запрос», выбежал из приемной.

От профи до винтика

Сверхосторожный Алексей Борисович не только бегал с бумажками с этажа на этаж и решал свои карьерные проблемы. Он еще и помог Питеру получить кредиты. По мнению некоторых аналитиков, ряд крупных западных фирм — «Кока-Кола», «Ригли», «Жиллет» и другие прижились на берегах Невы в немалой степени благодаря Миллеру. Он же вместе с Путиным привел в город крупные западные банки типа «Дрезденер-банка» и «Лионского кредита» и вообще играл ключевую роль в привлечении иностранных инвестиций. Все вопросы «разводил» грамотно. Скептики, правда, низводят путинского фаворита до винтика в машине номенклатурного делопроизводства. «Все дела, — говорят они, — двигали лично Собчак и его советники. Миллеру серьезных тем не поручали — по причине недостатка опыта». «Высокомерный, обидчивый, закомплексованный. Малоприятный в общении. Став большим начальником, мог заставить западную делегацию минут 30—40 прождать в своей приемной. При этом менеджер — нулевой... Ключевой цвет в описании — серый. Ходил по стеночке». Но правда все-таки в том, что Миллер стоял у истоков создания первых инвестиционных зон в районе Пулковских высот. А еще представлял интересы города в совместных предприятиях и курировал гостиничный бизнес — входил в совет директоров отеля «Европа».

Тут ему тоже пришлось нелегко. Что творилось тогда с питерской недвижимостью, можно понять хотя бы на примере легендарного «квартирного» скандала (дело фирмы «Ренессанс»). Чиновников мэрии тогда заподозрили в получении элитных квартир в обмен на льготные кредиты и выгодные подряды. «Соблазн был велик...» Не лучше обстояло и с передачей иностранным фирмам зданий в историческом центре города. Местные оперативники помнят, как шел этот непростой процесс. Говорят, тому же «Лионскому кредиту» продали помещения на Невском — чуть ли не по доллару за метр. Нешуточные «разборки» шли и вокруг пятизвездочного отеля «Шератон Невский Палас»: за контроль над ним бились «тамбовцы» и «казанцы».

С одним из известных следаков, помнящих эти события, мы встретились в уединенном кафе «Полет» у Московского вокзала. Сергей (назовем его так) выбрал место сам: по причине «отсутствия прослушки». На вопрос о Миллере реагировал вяло: «Нигде не фигурирует». Подумав, добавил: «От начальника КВС зависело, кому какое здание и льготы дать. Кому зайти с парадного, а кому с черного хода. Должность была «самое то». Многие и не на таких постах получали свою долю в конвертах. Но самого Путина никто за руку не ловил... С его приходом в Кремль эти дела похерили».

Перед призывом

А потом в Питере сменилась власть. Вместе с проигравшим на выборах Собчаком из мэрии ушел и Путин. Миллер задержался всего на месяц дольше. Место председателя КВС занял человек из другой команды, бывший заведующий отделом обкома КПСС Геннадий Ткачев, а Путин уехал в Москву.

Это был откат назад. Шаг в сторону. Потеря темпа. Другой бы впал в депрессию, но Миллер воспринял перемены философски и стал ждать. Может быть, на перроне Московского вокзала бывший шеф шепнул ему несколько обнадеживающих фраз? Во всяком случае, устроился Миллер не так уж плохо: на три года стал заместителем гендиректора Морского торгового порта. Говорят, что в это время он не забывал навещать Путина в Москве. Его часто видели выходящим из кабинета Владимира Владимировича: сначала в управлении делами, а потом и в Белом доме. Надо думать, не просто так ездил. И Путин не забыл о своем подчиненном. Став премьер-министром, он подыскал Миллеру должность генерального директора ЗАО «Балтийская трубопроводная система» (БТС). Это было уже «кое-что».

Коллеги Миллера по «трубе» все-таки осмелились охарактеризовать своего руководителя. Картина предстала знакомая: Миллер попытался воспроизвести на новом месте порядок, к которому привык в мэрии. Отличительной чертой «птенца Путина» была жесткость с подчиненными. Мог, например, выгнать седовласого завотделом (с которым прежде советовался) с селекторного совещания: «Вас не приглашали. Выйдите!» Не терпел изменений в рабочем графике и в служебном кабинете. По-путински загонял замов с переподготовкой докладов. С придыханием относился к любой информации, которую нужно было подать «наверх». Осторожничал даже в мелочах. Но всегда честно платил работникам по контрактам, не забывал про индексацию окладов и помогал с жильем.

Став президентом, Путин позвал его в Минэнерго заместителем министра. Миллер «собрал тетрадки» и перелетел в другое «гнездо».