Вот уже почти месяц, как российский министр обороны Сергей Иванов исчез из поля зрения. Точной информации о его местонахождении нет никакой. Вернее, те, кто знает, хранят партизанское молчание. Остальные могут только догадываться. Независимо от того, каковы истинные причины отсутствия военного министра на общественном небосклоне, ясно одно: что так быть не должно в принципе. Страна желает знать, что думает министр о переговорах с американцами о судьбе Договора по ПРО, о военном бюджете на 2002 год, боеготовности армии и флота, закупке новых видов вооружения, пенсиях и социальных льготах для военнослужащих, — да мало ли чем могут интересоваться граждане. Пока же на эти вопросы отвечают подчиненные министра: Анатолий Квашнин, Юрий Балуевский, Любовь Куделина. В Минобороны об исчезнувшем говорят кратко: “Министр болен”. Однако в России болезнь государственного чиновника высокого ранга — больше чем болезнь. Она имеет как минимум два аспекта: собственно медицинский и “дипломатический”. Если с первым все ясно, то второй нуждается в пояснении. Дело в том, что годичное правление Иванова на посту министра обороны оказалось, мягко говоря, малопродуктивным. Армия как была в загоне, так там же и осталась. Политическая элита страны как не знала, какие Вооруженные силы Россия должна иметь в XXI веке, так и продолжает находиться в неведении. Минобороны продемонстрировало интеллектуальную беспомощность и не смогло предложить руководству страны никакой новой идеи, которая способствовала бы реальному, реформированию всего военного механизма государства. Доводы о том, что при таком убогом финансировании сам старик Хоттабыч, пожалуй, попал бы в затруднительное положение, оставим для потомков. В настоящем же мы имеем министра, который “завалил” важное президентское поручение. Чем президент, несомненно, очень недоволен. Плачевные результаты правления гражданского министра обороны можно было предвидеть изначально. Наши политики — особенно это относится к политикам либеральной ориентации — почему-то считают, что, кроме них, в армейских делах никто по-настоящему не разбирается. Их абсолютно не смущает то обстоятельство, что современная армия — сложнейший организм, и установление гражданского контроля над деятельностью военных еще не означает автоматическое повышение боеспособности армии и флота в целом. Кстати, в этом смысле неудачное правление Иванова может сильно скомпрометировать саму идею гражданского министра обороны в российском обществе. Вывод отсюда один: меньше популизма и желания понравиться Западу при принятии государственных решений. Больше реальной заботы о безопасности страны. В то же время обращает на себя разноголосица в высказываниях Владимира Путина и Сергея Иванова по поводу закрытия наших баз в Лаудерсе и Камрани и американского военного присутствия в странах Центральной Азии. Иванов высказал точку зрения, которая, мягко говоря, не совсем совпала с тем, что говорил президент. Он не одобрил вывод наших баз и сказал, что американцам в Центральной Азии делать нечего. Многие расценили это как вторую причину возможной опалы министра обороны. Хотя верить в то, что Иванов, будучи креатурой Путина, мог позволить себе подобное вольнодумство, может только человек, который совершенно не знаком с российской политической традицией. Наиболее реальной может оказаться версия, согласно которой Иванов специально озвучил такое “мягкое” несогласие с позицией президента. Путин знал об этом и даже, возможно, санкционировал такие речи. Таким образом, президент, который в последнее время делает не совсем понятные шаги на международной арене, дает понять своим западным партнерам, что российские генералы сохранили свою “ястребиную” направленность и что ему, Путину, в этой обстановке нелегко выполнить свои обязательства перед Западом. И последнее. Нечто от “стокгольмского синдрома” (это когда заложник воспринимает проблемы террориста как свои собственные). Как показала практика, военная среда обладает удивительной способностью переваривать, переламывать и подчинять себе все, что попадает в ее жернова. Может быть, Сергей Иванов серьезно “заболел” армейскими проблемами и решил стать самостоятельной политической фигурой, чтобы всего себя посвятить борьбе с режимом, которому наплевать на проблемы армии. А почему бы и нет? Вспомним: Рохлин, Лебедь, Руцкой, Николаев, Родионов, Макашов, Шаманов и т.д. Красиво, но по жизни — невероятно... Кто может стать министром обороны? В настоящее время реально претендовать на пост главы Минобороны могут три человека: начальник Генерального штаба ВС РФ генерал армии Анатолий Квашнин, командующий Воздушно-десантными войсками генерал-полковник Георгий Шпак и председатель Комитета Госдумы по обороне генерал армии Андрей Николаев. Назначая министром Анатолия Квашнина, президент Путин рискует тем, что тот начнет кадровую и организационную “бойню”, расправляясь с неугодными. Амбиции и злопамятство первого генштабиста известны. Например, он давно и устойчиво не любит командующего ВДВ и хочет ликвидировать эти войска как вид. Поэтому с приходом на военное хозяйство Анатолия Квашнина на реформе можно будет поставить жирный крест. На стороне Георгия Шпака — высокий авторитет не только в своих войсках, но и вообще в генеральской среде. Он единственный командующий, чьи войска принимают участие в боевых действиях и кто познал диалектику современной войны не в академиях. ВДВ имеют огромный опыт миротворческих операций, который сейчас с нуля набирают сухопутчики. Шпак также известен личной порядочностью. Он не “отмазал” своего сына — офицера-десантника — от командировки в Чечню и потерял его там. Андрей Николаев — яркий пример интеллектуального военного. Служил в Генштабе и директором Федеральной пограничной службы. В последние годы, занимаясь общественной деятельностью, он отошел от конкретных военных дел. При разделении функций Минобороны и Генштаба Николаев мог бы стать идеальным гражданским министром обороны. Вероятность того, что Владимир Путин вновь назначит министром обороны кого-либо из доверенных гражданских лиц, стремительно приближается к нулю. Военные год назад не слишком протестовали против назначения Сергея Иванова министром по той причине, что полагали, что его политический вес (а Иванов тогда считался вторым человеком в государстве по влиянию) поможет решить армейские проблемы. Этого не произошло. В войсках зреет недовольство, а авторитет Иванова упал не только в армейской среде, но и среди истеблишмента.