В своем первом телеинтервью спикер питерского ЗакСа Сергей Тарасов, обычно излучающий улыбчатую уверенность, выглядел обескураженным и заминающимся. Еще раздраженней была реакция депутатов-активистов прояковлевских фракций. Но их мнением, собственно, никто и не интересовался. Более любопытной стала реакция столичной прессы. Особенно той ее части, которую принято относить к отражающей воззрения прогрессивной общественности. Ежели суммировать все обвинения в адрес нового совфедовского спикера именно с этой стороны, то окажется, что, помимо нарастающих неприятий наступления «северного альянса» из Северной Пальмиры, стилистика прогрессистов удивительно напоминает прокурорскую лексику «а-ля Андрей Януарьевич Вышинский» на кремлевских процессах середины 30-х годов прошлого века. Обвинение первое: непролетарское происхождение. В современном варианте оно трансформировалось в то, что Миронов - выходец из Петербурга. Обвинение второе: сотрудничество с царской охранкой. Прогрессивные публицисты указывают, что, поскольку слух о совместной учебе Миронова и Путина в школе КГБ не подтвердился, постольку следует обратить внимание на его геологические изыскания в Монголии, ибо нельзя было работать за границей, не сотрудничая в КГБ. О тайном гебизме Миронова, по мнению тех же авторов, свидетельствует и то, что он пришел в питерский ЗакС из корпорации «Возрождение Петербурга», во главе которой стоит некто А. Молчанов - приемный сын Ю. Молчанова, бывшего проректора СПбГУ по международным связям, имевшего в помощниках некоего В. Путина - кадрового сотрудника органов. Обвинение третье: презрение к интересам трудящихся масс. Несколько дней назад популярный прогрессивный публицист возмущался тем, что нельзя так безобразно обращаться с нашей элитой, так пренебрегать ею. Обвинение четвертое: связь в кулачеством. В качестве кулачества выступает доселе малоизвестное семейство Молчановых, одномоментно произведенное в главные городские олигархи. Такого набора обвинений «тройке» было бы вполне достаточно для вынесения приговора. Я не цитировал авторов, но если изучить внимательно недавние номера «Общей газеты», «Новой газеты» и «Московских новостей», то весь набор изложенных инвектив там, безусловно, встретится. Сюда же наложился важный для самого Миронова (и отнюдь не неожиданный для «ближнего круга»), но совершенно несвоевременный в вышеизложенном контексте демарш нового спикера относительно сроков президентских полномочий. После его бурного обсуждения и реакции Путина (к слову, далеко не однозначно отрицательной) Миронова временно «увели в тень» из-под усиливающегося обстрела. На приеме в день Конституции официальная телевизионная картинка зафиксировала только самого президента и его предшественника. В предыдущие годы та же картинка показывала, как президент обходит с бокалом первых лиц государства. Но не в этот раз. Кроме двух президентов, никто показан не был. Опытный кремленологический глаз не мог этого не заметить. Напоследок еще Борис Немцов публично обращался к «Владимиру Владимировичу, дорогому» с напоминанием, что хорошие люди есть не только в Питере. Сам Борис Ефимович как-то подзабыл свою нижегородскую команду, перетащенную в Москву в 1997 году. А были в ней люди вполне экзотические, вроде мальчугана Бревнова, посаженного на РАО ЕЭС и начавшего катать тещу в США и обратно на фирменном авиалайнере компании. Но следует все же признать: появление Миронова выявило больше раздраженных реакций, нежели благостных. Смена элит всегда приводит к вызывающим удивление даже просвещенного обывателя молниеносным карьерным взлетам. Греф и Грызлов, Миллер и Козак... Миронов лишь подтвердил эту тенденцию. Возможно, что столь обостренная реакция на него - следствие реакции столичного бомонда на чрезмерное, по его мнению, питерское присутствие в Москве. Но тогда закономерен вопрос: почему Путин пренебрегает этой реакцией, что лишний раз подтвердилось его ответом на соответствующий вопрос в интервью «Файненшнл тайме»? Просто с такой элитой можно сотворять все, что угодно. Но для понимания случившегося этого мало. Если попытаться предположить, что у Путина есть определенный образ мира, образ страны, образ власти, то стоит хоть немного поразмышлять о том образе парламентаризма, которым руководствуется президент. Он,безусловно,далек,к примеру, от «яблочных» мечтаний о парламентской республике словенско-эстонского образца. Возможно, что, будучи еще студентом юрфака, штудируя тогдашнее конституционное право, Путин запомнил слова Маркса о том, что парламент должен стать «работающей корпорацией». Можно предположить, что именно «работающая корпорация» и есть парламентский идеал президента. Такой по-штолцевски прагматический подход требует определенного рода людей. Их подбор начался не с Миронова. Первой была Слиска. Бойкая провинциалочка из профсоюзно-машиностроительных активисток, обвиненная доктором раб. наук Шандыбиным в якобы излишней безотказности в отношении саратовского живчика-губернатора, именно Слиска чуть ли не лично Путиным, причем публично, была рекомендована в думские вожаки. Не прошла. Пришлось отдавать спикерское кресло Селезневу, да еще удовлетворять Степашина Счетной палатой. Но и сама Слиска, по правде говоря, вряд ли бы сгодилась на роль топ-менеджера работающей корпорации. А вот в Совфед человек, отвечающий путинским воззрениям о парламентском менеджменте, был нужен. Вообще, судьба спикера в новой России - сюжет для саги, маловеличественной, но печальной. Редкий спикер доживет до респектабельной, почтенной спикерской старости. Губернаторы и президенты видят в спикерах потенциальных конкурентов (да и сами они тайком мечтают о более важных ролях), поэтому спикеров или гробят, или прикармливают - все равно им нет доверия. Да и коллеги-депутаты уверены, что каждый из них способен занять спикерское кресло, и при удобном случае, перестав ковырять в носу, начинают ковырять под брата-спикера. Только зазевался — и вот вчера ты был уважаемым политиком, а сегодня - так себе. Несть им числа, поэтому и фамилиями обременяться не будем. С этой точки зрения, Миронов, интуитивно осознавший и опытом углубивший знание депутатской психологии, поднаторевший как никто другой в противостояниях и компромиссах, - почти идеальный спикер парламента по-путински. Кроме того, Миронов - человек, сделавший такую парламентскую деятельность профессией. Хотя пришел он к ней достаточно случайно. Уже будучи в ЗакСе, в начале 1995 года, он зондировал почву относительно своего избрания в руководство весьма крупной ФПГ, но группа, его поддержавшая, не получила достаточного большинства на собрании акционеров. А коли прошел бы? Занялся бы производством, был бы одним из ряда директоров с депутатскими мандатами. Но судьба распорядилась иначе. Миронов редко был ньюсмейкером в смысле ярких ораторских образов. Хотя такие определения, как «завхоз культурной столицы» или «выборы кошмарные и потешные одновременно» (с намеком на политтехнологов и пресс-чиновников, замешанных в ЗакСовских выборах 1998 года), демонстрируют несомненный вкус к слову. А это тоже неотъемлемая доблесть парламентария. Политически Миронова можно отнести к некоммунистической части спектра. Могу также свидетельствовать о его высказываниях, связанных даже не с сомнением, а с неприятием «особого русского пути» - темы весьма популярной в 90-е годы. Он достаточно начитан. Можно посмеиваться над «Волей Петербурга» и ее программой, но в ней зацепило словосочетание «люди личной годности», принадлежащее П. Б. Струве. Поскольку Миронов сам писал эту программу, то похоже, что данное словосочетание демонстрирует его знакомство с «Вехами». Впрочем, не это требуется от него, не идеологические установки. Идеологизированная политика ельцинской эпохи закончилась. Времена наступают скучноватые. Но в них будет свой скрытый драматизм. В частности — неизбежно скрытая конкуренция между думой и Совфедом за лидерство в законотворчестве. А участие в такой скрытой борьбе для Миронова — родная стихия последних лет. Здесь он - один из самых умелых. Что и было оценено.