80 лет назад в Ленинграде по обвинению в шпионаже были расстреляны 12 востоковедов. В чем обвинил их НКВД и каковы последствия произошедшего по мнению современных исследователей.

Преследование ученых-востоковедов началось еще в 1930-м году первой жертвой стал индолог Александр Мерварт, первым из отечественных ученых посетивший труднодоступные районы Индии и Цейлона и организовавший в СССР преподавание тамильского языка. Вместе с другими крупными исследователями его привлекли к уголовной ответственности за сотрудничество с западной разведкой — подозрение вызывало и его немецкое происхождение, и долгое пребывание за границей. Уже в 1932 году Мерварт умер в лагере.

В 1937 году начались массовые репрессии. Были арестованы десятки востоковедов, многие казнены. Осень стала особенно несчастливой для японистов.

Российский лингвист Владимир Алпатов в работе «Мартиролог востоковедной лингвистики» отмечает, что сохранился оттиск коллективного письма 1936 года ленинградских и московских японистов с пометками востоковеда Николая Конрада.

«Они свидетельствуют, что из 38 подписавшихся и упоминавшихся в письме не менее девятнадцати оказались в заключении, а судьба нескольких человек вообще осталась неизвестной. В большинстве эти люди являлись либо специалистами по японскому языку, либо его преподавателями», — пишет Алпатов.

Имена погибших были оглашены 24 ноября 1997 года на заседании ученого совета Института востоковедения, их назвал индолог Ярослав Васильков, работавший над переизданием мартиролога. Всего в список вошли 12 имен – Борис Васильев, Павел Воробьев, Дмитрий Жуков, Гильда-Мария Ильвес, Мори Миноро, Николай Невский и его жена Исоко Мантани-Невская, Василий Пухов, Михаил Тубянский, Тэн Хан-лин, И.П.Жван, Василий Чикирисов.

Тубянский был одним из пионеров преподавания новоиндоевропейских языков в СССР, основоположником отечественной бенгалистики, автором ряда работ по тибетоведению и монголоведению. Чикирисов — китаевед и японовед, переводчик и преподаватель, сын рабочего Китайско-Восточной железной дороги, с детства живший в Китае. В октябре 1937 года был арестован и под пытками дал показания, что был завербован японской разведкой.

Жуков — японовед-историк и лингвист. Перед арестом изучал тему японского фашизма и Структуру верховных органов власти в Японии. Ильвес, дочь прачки и сапожника, востоковед, в последние годы жизни была исключена из партии как «не оправдавшая доверия». Какое-то время преподавала немецкий язык взрослым. Была арестована летом 1937 года – ей, как и другим, инкриминировались «активная контрреволюционная деятельность и шпионаж в пользу иностранных государств».

Воробьев занимался востоковедением и музееведением, занимал пост директор Музея этнографии народов СССР. В 1936 году получил должность советника Ученого комитета при правительстве Монгольской народной республики В 1937 году был вызван в СССР — якобы для обсуждения вопроса об открытии университета в Улан-Баторе. Был арестован как «резидент японской разведки». Весомый вклад в развитие японистики и востоковедения внесли и другие исследователи.

Николай Невский был востоковедом и японистом. Несколько лет он провел в Японии, преподавая русский язык. Здесь встретил свою будущую жену, Мантани Исоко. С 1929 года они жили и работали в Ленинграде.

В 1937 году жена Невского вместе с ним получила обвинения в шпионаже и была расстреляна. Она единственная не признала себя виновной.

У пары осталась дочь. В 1990-е годы она получила доступ к следственным делам родителей и выяснила, что обвинительные заключения как отца, так и матери были составлены лишь в январе 1938 года без указания точной даты. Как и дела многих других погибших востоковедов, они содержали обвинения в передаче японцам данных «о состоянии и мощи боевых единиц Балтийского флота, о численности и вооружении Ленинградского гарнизона, о политических настроениях и боевой подготовке комсостава Ленинградского Военного округа, о мощи авиации и состоянии аэродромов».

Несколько востоковедов жили в одном доме – на ул. Блохина, 17. До 1925 года рядом находился Ленинградский восточный институт и исследователи селились поближе к нему. Когда институт переехал, они так и остались здесь жить. Так, в одной квартире проживала семья Невского и семья филолога-китаиста Василия Алексеева, учителя Невского.

«3 октября 1937 года около 12-ти ночи позвонили с парадной, — вспоминала жена Алексеева. — Василий Михайлович вышел открыть, вышел и Николай Алексеевич со своей половины. Это мог быть Конрад (он жил этажом выше), а оказалось — НКВД, к Невскому. Был длительный обыск, все перевернули и его увели...

Никогда не забуду его голос, произнесший последние слова: «Прощайте, дорогой мой!»

За 1937-1938-ой годы были арестованы 17 жителей этого дома. Среди них были не только востоковеды, но и библиотекари, слесари, пенсионеры и домохозяйки.

После расстрела аресты все продолжались. Одним из последних был задержан японовед и китаевед Николай Конрад, друг и сосед Невских. После осени 1938 года волна репрессий постепенно сошла на нет, хотя вплоть до 1950-х годов еще происходили единичные аресты.

«Сегодня то, что произошло с востоковедением в 1930-е годы, признано катастрофой. Не большой потерей, утратой, а именно катастрофой, ибо было уничтожено почти все младшее поколение восточников — тот слой, который олицетворял собой преемственность в науке и без которого она не могла столь же плодотворно развиваться», — пишут историк русского востоковедения Марина Сорокина и индолог Ярослав Васильков в книге «Люди и судьбы. Биобиблиографический словарь востоковедов — жертв политического террора в советский период (1917—1991)».

«Утраты тех лет невосполнимы, — вторит им Алпатов. — И лучшим памятником безвинно пострадавшим, замученным, казненным ученым станет популяризация их наследия, станут поиски правды о происшедшем».

Часть убитых востоковедов была реабилитирована в 1950-х годах. Невский был посмертно награжден Ленинской премией.