Кстати, китайцев Греф тоже привел в пример. Похвалил их склонность к инновациям, их открытость, абсолютно рыночную. В этом смысле зря наши руководители думают, что разделительная линия проходит между Китаем и Россией с одной стороны и США с другой. В экономическом смысле все наоборот: Китай и США с одной стороны, Россия — с другой.

Критикуя российскую закрытость, в том числе в отношении импорта и заимствований, глава подпавшего под санкции банка набросился не на Запад, лишивший его рынка капитала, а на свое руководство. Указав тем самым, не называя напрямую, на источник бед.

И бросил в сердцах: «Нельзя нарушать законы. Законы экономики».

В этой связи Греф вспомнил Егора Гайдара, его работу «Гибель империи» — подробнейший анализ того, как экономически деградировал и умирал Советский Союз. И, в сущности, прямо сравнил нынешнюю ситуацию с позднесоветской… Костин по-прежнему нервозно играл ручкой, Набиуллина улыбалась, Силуанов – не улыбался…

Кстати, про законы экономики Гайдар тоже писал. В другой работе, чрезвычайно поучительной, — «Экономические реформы и иерархические структуры». Написанной как раз тогда, когда обсуждение дизайна реформ плавно переходило в поиск методов проведения срочных дефибриляционных мероприятий — в 1987-1989 годах. Там можно обнаружить такие слова, адресованные властям: «Если по объективными причинам нельзя было сразу покончить с экономической автаркией…, то действовать в соответствии с законами рынка, а не вопреки им необходимо».

«Я не хочу стоять в очереди в старый советский Сбербанк», — сказал Греф. Фигура речи. Можно еще раз улыбнуться. Но это и констатация того, что сегодняшняя экономическая политика повернута лицом не в будущее, а в прошлое.

Человек, чьим именем назван так и не реализованный амбициозный план второй волны реформ — «программа Грефа» 2000 года, сказал и еще об одной вещи — о том, что управленческая система достигла предела своей эффективности. Что ни делай, результата нет. Как ни заливай деньгами проблемы, они не решаются. Зато решаются некоторые частные вопросы перераспределительных коалиций, присосавшихся к госпотокам.

В словах Грефа сквозили усталость и досада.

Не то чтобы он прямо сказал, что король голый. Но намекнул на это обстоятельство.

Все остальные сделали вид, что это было выступление юмориста, а не сатирика, притом с шутками на грани фола, с такими анекдотами про Василия Иваныча. И после Грефа выступил Владимир Путин, у которого та самая управленческая самоубийственная логика снова стала поводом для оптимизма, для «концентрации ресурсов». Ресурсов, которых нет. И мобилизационные поиски которых ведут прямиком в ту самую очередь в советский Сбербанк.

Здесь уместна цитата из упомянутой Грефом «Гибели империи». Книга заканчивается такими словами: «В России функционирует рыночная экономика, несопоставимо более гибкая, чем социалистическая. Она способна легче адаптироваться к изменениям мировой экономической конъюнктуры. Ее логика не предполагает, что вся ответственность за изменения экономической жизни ложится на существующие власти. Но все же это не значит, что риски, связанные с утратой способности адаптироваться, ростом зависимости страны от параметров, неконтролируемых руководством страны, исчезли. Это та ситуация, в которой осторожность, трезвая оценка угроз, с которыми может столкнуться страна, — неотъемлемая часть ответственной политики».

А Греф? Да что Греф. Погорячился. Нервы сдали — его бизнес под санкциями.

Смешно так выступил. Нормально. Аудитория смеялась… Оргвыводов, скорее всего, не будет.