Соло на японском баяне

В 1989 году Костя Боровой, мой сосед по двору, с которым мы вместе выгуливали на детской площадке отпрысков, подрядил меня и всех наших приятелей участвовать в избирательной кампании Иры Злобиной, нашей в то время подружки, которую нынче вся страна знает под именем Хакамада.

На повестке дня стояли первые демократические выборы в Моссовет, в котором намечался Комитет по собственности и малой приватизации. Пропускать такую возможность было бы преступлением для мыслящего бизнесмена.

«Пройдешь в Моссовет и возглавишь Комитет по собственности», - сказал Костя Ире. Он очень строго приказал ей сменить свою заурядную фамилию Злобина (по мужу) на девичью фамилию Хакамада, сказав, что «Злобиных у нас - вся страна, а Хакамада ты будешь единственная!» Он же посоветовал ей перестать без повода причитать «я как мать двоих детей и член КПСС» и еще честно рассказать простым избирателям об отце - японском коммунисте и брате - японском антикоммунисте. Профессиональных пиарщиков в те темные времена еще не было. И это был первый пиар, который допустила над собой Хакамада. С тех пор мы видели на сцене многих политиков, чьи меткие слова и выражения являлись ноу-хау специальных пиар-агентств, да и от первоначальной личности кандидата оставались только рожки да ножки.

Ира Злобина ругалась на Костю, кричала, что боится выступать перед народом, и шепотом сообщала, что «Сережа не потерпит, чтобы она сменила фамилию». Она действительно в те времена была мать двоих небольших детей (один был свой, другой - Злобина), преподавала в зиловском вузе и была членом КПСС, но сочувствующим демократическому крылу.

С теми выборами Ира не справилась. Она струсила и убежала с поля боя. А место, предназначенное ей судьбой, заняла тогда Лена Котова, подружка Владимира Гусинского. Котова на посту в Моссовете сумела сделать много хорошего для своих друзей по части недвижимости в Москве.

Никакого самостоятельного бизнеса у Иры никогда не было. Она работала в команде, хорошо справлялась с представительской ролью. Все было весело и классно. Вскоре Костя создал Партию экономической свободы и подарил ее Ире. Ирина полюбила телевизионный подиум. И уверовала в то, что она - избранница судьбы, человек, возвышающийся над толпой. Когда Боровой и ПЭС проиграли выборы 1993-го, Ира отбросила их, как сгоревшую стартовую ступень. У политика не т другого выхода.

Последние годы, видя перед собой отчаянную Хакамаду, меняющую политические маски, как заправский актер театра Кабуки, я готова опротестовать тезис генетиков «личность преобладает над окружающей средой». Ира - нормальный пиаровский продукт, над которым трудились профессионалы, и еще, Бог даст, потрудятся. Она, вероятно, не могла бы оказаться на месте Валентины Матвиенко, в строгом двубортном костюме, с одной стороны, там мало театральности, а с другой, места в чиновничьем кругу так же ограничены, как и везде, где хорошо и сытно. Жизнь предложила ей другой вариант и развернула в другую сторону от членства в КПСС и преподавания марксистско-ленинской политэкономии. Сначала развернула руками Борового, потом деньгами Гусинского - на первое депутатство в Госдуме 1993 года, куда ПЭС не прошла, а Ира оказалась одиночкой и примкнула к Гайдару и его команде.

Ради политики Хакамада сломала свою счастливую семейную жизнь. Она оказалась права: мужики не стерпели ее реваншизма, ее бойцовских качеств, умной говорильни.

В СПС ее тоже затирали. Ей позволяли кричать на телеэкране, но в Кремль к Путину на переговоры ходил Чубайс. А к Суркову - Немцов. Немцов был фаворитом Ельцина. Чубайс руководил ельцинской администрацией. А ей-то, Ире, что досталось от этого праздника жизни - одни Давосы... Политик выковывается для прыжка через подавленные обиды. Когда ребята из СПС проиграли, выкинутой из жизни почувствовала себя только Ира. Все Интернет-сайты пестрели заголовками о том, что она плакала. Я слёз не видела, но поверить могу.

И она решила сыграть соло. Соло на «японском баяне», подаренном ей судьбой. И что бы там ни говорили о «грязных деньгах», на которые она не брезгует сейчас избираться, о том, что начала кампанию она с откровенной ошибки - опять выскочила с криками «я как женщина и мать двоих детей», обвинять Путина в преднамеренной жестокости, - в данный момент она все равно ведет себя как политик и великая женщина. Она рискует. Рискует жизнью. Она - мишень. Как Сергей Юшенков. Рискует, чтобы напомнить людям, что, кроме предлагаемого им хождения под конвоем, есть другие варианты поведения. Своим примером она демонстрирует, что у каждого должен быть «личный проект». Хотите, умирайте коллективно, а она, Хакамада, хочет это делать в индивидуальном порядке, под музыку, пусть даже Березовского, или Гусинского, или Ходорковского.

У человека есть только собственная жизнь и смерть. После проигрыша правых Чубайс - прагматик спрятался за стены РАО «ЕЭС». Юноша Немцов очередной раз изобразил, что он так молод и у него так много времени впереди, что можно потянуть его в «березовом комитете» - я имею в виду «Комитет - 2008», созданный под выборы президента 2008 года. А Хакамада, в отличие от них всех, решила прыгнуть со скалы.

Впрочем, чтобы не казаться излишне романтичной нашим читателям, зараженным ксенофобией, спущусь на грешную землю и предположу, что Ирина может и свернуть с избранного пути. Испугаться. Если ей предложат хорошую чиновничью должность или вести телешоу вместо Савика Шустера, она может согласиться. Тоже ведь и деньги, и слава...Но это будет уже пьеса не древнегреческого Софокла, у которого все умерли, потому что человеком движет рок, а сочинение современного циничного драматурга третьей волны. Представьте, Марк Захаров делает концовку своего «Мюнхгаузена» вот такой: Мюнхгаузен засовывает в пушку вместо себя - муляж, а сам огородами пробирается в загородную резиденцию - жрать сало и закусывать водкой, хихикая над толпой. Насколько я помню конец захаровского «Мюнхгаузена», герой тоже не хотел лезть в пушку и лететь на Луну. Но толпа собралась. Все жаждали крови.

Ну что ж, милости просим, Ирина. Эшафот подан.

Елена ТОКАРЕВА , Стрингер , 29.01.2004

| | Поделиться