Коль скоро под ударом оказалась самая прозрачная российская корпорация, впору задуматься о незавидной судьбе других, гораздо менее открытых, но от этого не менее уязвимых олигархических бизнесов.

«Сургутнефтегаз» прочно ассоциируется со своим президентом Владимиром Богдановым. Хотя, по данным самого «Сургутнефтегаза», Богданову принадлежат лишь 0,005% компании, аналитики именно ему приписывают владение контрольным пакетом. Косвенным свидетельством в пользу таких выводов является тот факт, что именно Богданов руководил НПФ «Сургутнефтегаз», который в ноябре 1995 года выиграл аукцион по 40,16% акций нефтяной компании. Любопытно, что возглавляемый Богдановым фонд, задолжавший по платежам в бюджет 1 трлн руб., заплатил за акции «Сургутнефтегаза» 1,4 трлн руб.

Поэтому при желании поиск приватизационных «блох» в богдановском бизнесе не может не увенчаться успехом. То же самое, впрочем, относится и к налоговой дисциплине «Сургутнефтегаза». Показательно, что еще в июле 2000-го, когда новый путинский режим только начал прощупывать олигархов, а ныне почившая в бозе Федеральная служба налоговой полиции возбудила уголовные дела против руководителей ЛУКОЙЛа, наблюдатели предрекали аналогичную участь Михаилу Ходорковскому и Владимиру Богданову.

Задачу по «национализации» «Сургута» облегчает еще и то обстоятельство, что весной Богданов столкнулся с атакой на компанию на фондовом рынке (в результате действий неизвестных злоумышленников акции компании за неделю подорожали на 10% – обычно такие действия указывают на попытку недружественного поглощения). Кстати, приключения «Сургутнефтегаза» начались после объявления о слиянии ЮКОСа и «Сибнефти», и многие аналитики предполагали, что акционер последней Роман Абрамович решил на вырученные от продажи предыдущего бизнеса деньги прикупить новую нефтяную компанию.

Защищаясь от атаки, Владимир Богданов несколько изменил структуру собственности «Сургутнефтегаза», преобразовав одноименную дочернюю управляющую компанию из ОАО в ООО. Но если в качестве отражения рыночных атак подобный шаг может оказаться вполне эффективным, то для власти, задумавшей отобрать какой-либо бизнес, такие телодвижения потенциального объекта поглощения только упрощают задачу. Тем более если фактически компания принадлежит одному человеку и искомого результата можно добиться, применив к нему определенные санкции правоохранительного характера.

Ненамного шире круг реальных владельцев «Норильского никеля». Согласно данным компании, Владимир Потанин и Михаил Прохоров в равных долях владеют контрольным пакетом холдинга «Интеррос», а ему и «Интеррос-Эстейт» принадлежат еще более 9% акций ГМК. Кроме того, Прохоров владеет и 0,3750% акций «Норникеля». В общей сложности партнеры контролируют около 63% акций «Норникеля».

Генпрокуратура проявляла интерес к приватизации «Норникеля» еще в 2000-м, чуть ли не сразу после прихода Путина к власти. Тогда Потанину предлагалось даже выплатить $140 млн, которые он якобы не доплатил за 38% акций «Норильского никеля», приобретенных на залоговом аукционе в 1995 году. Владимир Потанин (чей ОНЭКСИМ наряду с МЕНАТЕПом был одним из застрельщиков столь противоречивых залоговых аукционов) после прокурорского демарша запросил экстренной встречи с Путиным, добившись от нового президента часто вспоминаемых сейчас заявлений о том, что пересмотра итогов приватизации не будет.

В то же самое время «Интеррос» приступил к реализации масштабных спонсорских проектов, связанных с реконструкцией центральной части вотчинного для президента Санкт-Петербурга. Владимир Потанин и в дальнейшем не упускал возможности продемонстрировать свою лояльность, начиная от участия в строительстве горнолыжных курортов и заканчивая публичным покаянием на съезде «Единой России».

Но и Михаил Ходорковский некоторое время назад был любимым олигархом Кремля. Если во взаимоотношениях с крупным бизнесом Владимир Путин исходит из принципа «черного кобеля не отмоешь добела», шансы Потанина и Прохорова сохранить контроль над своим главным сокровищем – «Норникелем» могут оказаться весьма невысокими.

Как это ни парадоксально, гораздо выше степень устойчивости у самого одиозного олигарха – Романа Абрамовича. Хотя он, казалось бы, чувствуя неладное, стремительно «закрывает свои лимиты на Россию». «Сибнефть» действительно ассоциируется прежде всего с губернатором Чукотки. Но ни один аналитик не рискнет назвать Абрамовича единственным крупным собственником компании, чья структура капитала до сих пор скрыта от посторонних глаз. Не случайно в числе совладельцев «Сибнефти» часто называются дочь первого российского президента Татьяна Дьяченко, бывший глава его администрации Валентин Юмашев и прочие члены реальной и фигуральной «семьи».

Понятно, что у нынешних обитателей Кремля упомянутые фамилии не вызывают теплых чувств. Однако составить проскрипиционные списки из бенефициариев «Сибнефти» гораздо труднее, чем в случае с ЮКОСом. Причем трудности будут носить не только чисто технический характер.

Не менее размыта и структура собственности ЛУКОЙЛа. Президент нефтяной компании ЛУКОЙЛ Вагит Алекперов контролирует 10,38%. Еще 5,26% акций компании номинально принадлежат члену совета директоров ЛУКОЙЛа, президенту ИБГ «НИКойл» Николаю Цветкову, а вице-президент компании Леонид Федун контролирует 4,62% акций. Доли других акционеров значительно меньше. При этом характерно, что компания не очень прозрачна в отношении механизма оформления долей акционеров, а этот фактор, как показал опыт СИБУРа, может стать решающим в борьбе за контроль над компанией.

Самой защищенной российской бизнес-империей, созданной в период первоначального накопления, сейчас выглядит «Альфа-групп». И дело не только в наличии стратегического партнера в лице компании BP, получившей едва ли не самое главное, что досталось Михаилу Фридману и его компаньонам во время приватизации: Тюменскую нефтяную компанию. Хотя сам по себе альянс с BP становится своеобразной индульгенцией. Не станет же Кремль в своем стремлении провести ревизию приватизационных сделок экспроприировать российский актив, теперь уже принадлежащий транснациональной корпорации. (Наверное, поэтому BP так спокойно реагирует на события вокруг ЮКОСа.) Более того, «Альфа-групп» и «Ренова», входя в 1997 году в ТНК, заплатили за выставленные на аукцион 40% компании рекордную по тем временам сумму – $810 млн. Так что если пристрастно оценивать участие «Альфы» в денежной приватизации, то Фридман с товарищами заслуживают гораздо меньше упреков, чем их коллеги. Другое дело, что «альфовцам» можно припомнить бурную деятельность на ниве принудительных банкротств с последующей скупкой обесценившихся активов.

Однако возникает вопрос: кому конкретно это будут припоминать? Согласно официальной информации, корпоративным центром «Альфа-групп» является зарегистрированный на Гибралтаре CTF Holdings Ltd. (CTF). А по неофициальным данным, 51% «Альфы» принадлежит Михаилу Фридману, остальные же акции распределены между Петром Авеном, Германом Ханом и Алексеем Кузьмичевым.

Но такова структура собственности управляющей компании. В то же время список бенефициариев основных «альфовских» бизнесов, начиная от Альфа-банка и заканчивая «Перекрестком», выглядит несколько по-другому. Упомянутые компании просто являются бизнес-проектами одного из участников группы, а остальные в них выступают в роли миноритариев. Иными словами, если Михаил Ходорковский, будучи главным бенефициарием Group MENATEP, автоматически становился ключевым собственником ЮКОСа, «Сибинтека», «МЕНАТЕПа СПб», то вовсе не очевидно, что Михаил Фридман имеет более крупные, чем остальные участники группы, доли в Альфа-банке, «Вымпелкоме» или BP-ТНК.

Из всего вышесказанного отнюдь не следует, что «Альфа-групп» абсолютно недосягаема. По крайней мере ощущение собственной защищенности может сыграть с Михаилом Фридманом злую шутку. Вполне возможно, что нынешняя атака «Альфы» на телекоммуникационные активы питерцев (аналитики предполагают, что конечной целью группы является «Связьинвест») станет последней каплей, переполнившей чашу терпения Кремля. Ведь путинское окружение очень не любит, когда затрагивают его интересы. Так что при неблагоприятном развитии событий следующей в списке жертв путинского режима может оказаться самая защищенная российская бизнес-империя. Как, впрочем, и каждая из оставшихся олигархических групп.