В Петербурге произошел беспрецедентный в российской медицинской практике случай. Двух врачей Института детских инфекций осудили за «причинение смерти» восьмилетней девочке. В качестве наказания один из них получил два года колонии-поселения, вторая – год. Обоим запретили работать в медицине в течение двух лет. В России не в первый раз судили по данной статье. Но обычно разбирательства заканчивались условными сроками. На этот раз на обоих врачей надели наручники прямо в зале суда.

Два дня – и дочки у вас нет

История, закончившаяся смертью ребенка, вначале не предвещала ничего трагедийного. Дело было в апреле 2004 года. Восьмилетняя девочка Лена Комиссарова была в школе. Около двух часов дня она почувствовала недомогание и обратилась в медпункт. В школу вызвали мать, которая застала дочку на медицинской койке: у девочки поднялась температура и разболелась голова.

Мать отвела ребенка в поликлинику по месту жительства. Участковый педиатр посчитала, что у Лены обычная вирусная инфекция. Девочке назначили антибиотики и отпустили домой.

Около восьми часов вечера состояние ребенка стало резко ухудшаться: начались головные боли, рвота, на теле появилась сыпь фиолетового оттенка, температура начала зашкаливать. Снова вызвали врача, которая на этот раз предположила, что девочка заразилась менингококком. Самая простая форма, в которой проявляется эта инфекция, – обычный насморк, более тяжелая – гнойный менингит с раздражением оболочек мозга, а самая тяжелая – менингококкцемия. У девочки заподозрили именно третье.

Ребенку вкололи препараты первой помощи и отправили туда, где лечат менингококкцемию, – в Институт детских инфекций. Как рассказывает отец Лены, Николай Комиссаров, за год туда привозят примерно 20 – 30 детей с менингококковой инфекцией. Николай Комиссаров, сам военный врач по образованию, утверждает, что бывают случаи, когда менингококкцемия развивается так стремительно, что ребенок может умереть в течение нескольких часов после заражения. Но если форма заболевания не самая тяжелая и если вовремя начать лечение, инфекцию вполне можно побороть. По словам Николая Комиссарова, его дочка поступила в Институт детских инфекций в состоянии средней тяжести.

Девочка оказалась в институте около 11 часов вечера. В это время анализы можно только сдать; самое раннее, когда могли быть готовы результаты, – утром: в институте нет ночной лаборатории. В машине «скорой помощи» ребенка мельком осмотрела инфекционист (девочку даже не раздевали). В таких условиях инфекционист не смогла ни подтвердить, ни опровергнуть диагноз, поставленный ребенку участковым педиатром, и отправила Лену Комиссарову в реанимацию под наблюдение реаниматолога-анестезиолога Олега Ченцова.

Олег Ченцов, имеющий 16-летний стаж работы и повидавший за свою практику немало детей с менингококковой инфекцией, засомневался в диагнозе участкового педиатра. Он заподозрил, что высыпания на коже девочки – признак заболевания крови (позже специалисты в области медицины подтвердят, что проявление менингококкцемии действительно похоже на проявление заподозренного у девочки заболевания крови). В сложной ситуации реаниматолог попросил инфекциониста еще раз осмотреть ребенка. Но врач снова не смогла поставить девочке окончательный диагноз.

Состояние Лены Комиссаровой после поступления в Институт детских инфекций стало стабильным. А как утверждают медики, по всем законам при менингококкцемии оно должно ухудшаться с каждым часом. Реаниматолог Ченцов позже объяснит в суде, что он не стал вводить девочке антибиотики против менингококкцемии, поскольку этим побоялся навредить ей. Отец ребенка, напомним, разбирающийся в медицине, имеет на это свое мнение:

– Применение любого из препаратов, показанных при менингококкцемии, не повлияло бы на течение заболевания крови. (Именно этот диагноз якобы поставил Ченцов. – Авт.)

Лечением заболеваний крови у детей занимаются специалисты в Детской городской больнице N 1 на Авангардной улице. Туда Олег Ченцов и решил передать Лену Комиссарову и за время своего дежурства даже договорился о переводе. Из ДГБ N 1 приехать и забрать девочку не смогли, объяснив это тем, что у них не было лишнего дежурного врача. Ребенок провел в Институте детских инфекций всю ночь. Утром Олега Ченцова сменила Майя Первишко, которая, понаблюдав Лену Комиссарову около часа, тоже засомневалась в диагнозе и в конце концов перевела ребенка в ДГБ N 1.

Тем же утром в Институте детских инфекций получили результаты анализов, взятых у девочки накануне. Подтвердилось, что у Лены Комиссаровой с точностью до 30 – 40 процентов была менингококковая инфекция. Врачи в детской больнице начали соответствующее лечение, но во время одной из медицинских манипуляций у девочки стало падать давление, и она впала в кому. Через полтора дня Лена Комиссарова умерла.

«Условным сроком не отделаетесь!»

После смерти Лены Комиссаровой врачи провели городскую лечебно-контрольную комиссию, во время которой пришли к заключению, что в Институте детских инфекций все-таки недостаточно «отработали» диагноз «менингококковая инфекция». И «призвали к ответу» тех специалистов, под наблюдением которых находилась девочка в Институте детских инфекций, – Олега Ченцова и Майю Первишко.

Отец девочки подал жалобу в прокуратуру с просьбой разобраться, кто виноват в смерти его дочки. Возбудили уголовное дело и, вменив врачам «непредумышленное причинение смерти» восьмилетней Лене Комиссаровой, передали дело в суд.

По мнению Александра Балло, защитника Олега Ченцова, если уж и обвинять кого-то в Институте детских инфекций в смерти девочки, то всю дежурную смену, в том числе и инфекциониста. Ведь именно инфекционист, как говорит Александр Балло, должна была назначить лечение Лене Комиссаровой. А в обязанности реаниматолога это не входит.

Прокурор попросил для обоих врачей Института детских инфекций по три года реального лишения свободы. 14 июня 2006 года Олега Ченцова приговорили к двум годам, а Майю Первишко – к году колонии-поселения. Обоих лишили права заниматься медицинской практикой на два года. Во время слушаний подсудимые находились под подпиской о невыезде. В день вынесения приговора прямо в зале суда на них надели наручники и отправили по тюрьмам.

Такого исхода событий, похоже, не ожидал никто. Обычно суды по обвинению врачей в непредумышленном причинении смерти пациентам заканчиваются, в худшем случае, условными приговорами.

– Реального осуждения врачей не было никогда, – говорит Мария Федосова, защитник Майи Первишко. – В России было два случая осуждения врачей по статье «причинение смерти по неосторожности вследствие непрофессионального выполнения своих обязанностей». В первый раз врач перепутал кровь для переливания, и пациент погиб. Во второй раз доктор не сверился с рентгеном и удалил вместо больной почки здоровую, пациент тоже умер.

После оглашения приговора врачам из Института детских инфекций прокуратура вдруг пошла на попятную. Появилось представление за подписью заместителя прокурора Петроградского района о том, что Олега Ченцова и Майю Первишко наказали «чрезмерно сурово» и им следует дать условные сроки. Но через несколько дней это представление отозвали по непонятным для стороны защиты причинам. И 3 августа кассационная инстанция Горсуда оставила без изменений решение Петроградского районного суда.

Родители Лены Комисаровой вынесенным приговором удовлетворены, хотя их больше бы устроило самое суровое наказание, которое возможно при обвинении по данной статье, – три года лишения свободы и запрет заниматься медицинской деятельностью тоже на три года. Защитники и Олега Ченцова, и Майи Первишко собираются обжаловать приговор. Однако, как признается один из адвокатов, вероятность того, что наказание изменят, теперь стремится к нулю.

P. S.
Еще до решения кассационной инстанции Аза Рахманова, главный инфекционист Комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга, написала открытое письмо председателю Городского суда. В письме выражено мнение медицинской общественности о том, что сложившаяся вокруг врачей Института детских инфекций ситуация – это «тревожный знак начала кампании по привлечению невиновных медицинских работников к уголовной ответственности без полного и всестороннего рассмотрения дела....».

Игорь Воронцов, президент Союза педиатров Санкт-Петербурга, заявляет, что многие врачи наверняка начнут открыто возмущаться и, не исключено, откажутся выходить на работу:

– Случаев, когда хороший врач ведет себя задумчиво, не принимает решения сразу, обращается к помощи другого медучреждения, бесконечно много. Если за это на врача будут надевать наручники, никто в медицине не останется. Все сведется к тому, что врач на своем рабочем месте будет не больного спасать, а себя, то есть делать только то, что предусмотрено каким-то официально принятым протоколом.

По мнению Николая Комиссарова, время лечения его дочки так затянули, что у девочки развились осложнения заболевания, из-за которых врачи не смогли ее спасти. Однако существует и другое мнение: у ребенка было такое течение заболевания и такое состояние организма, что помочь ему антибиотиками вряд ли было возможно.

– Если бы врачи в Институте детских инфекций ввели антибиотики против менингококковой инфекции, я не уверен, что девочку можно было бы спасти даже в том случае, если бы наличие у нее менингококковой инфекции не вызывало сомнения. Просто на суде к врачам института не было бы претензий, – говорит Игорь Воронцов.

После смерти Лены Комиссаровой попытки разобраться, от чего же все-таки она умерла, не оставили. Игорь Воронцов, а также Николай Шабалов, вице-президент Союза педиатров Санкт-Петербурга, и еще четверо ведущих специалистов в области педиатрии изучили историю болезни девочки, заключения лечебно-контрольной комиссии и судмедэкспертов и пришли к выводу, что у ребенка вообще не было менингококкцемии.