Полковник Квачков: «В камере я подкармливал Ходорковского»

В четверг вечером присяжные Мособлсуда оправдали троих обвинявшихся по делу о покушении на Анатолия Чубайса. Корреспонденты «КП» Виктор БАРАНЕЦ и Александр КОЦ встретились с главным фигурантом этого дела - отставным офицером Генштаба - сразу после того, как он вышел на свободу

В квартире Квачковых на Бережковской набережной стоял радостный шум, звенели бокалы, звучали проникновенные тосты - человек 40 родственников и друзей полковника пришли к нему среди ночи, чтобы поздравить с выходом на свободу. То и дело трезвонил телефон Квачкова - домашний и мобильный. Светились радостью глаза детей, жены, матери полковника. Терся о ногу хозяина, 3 года и 2 месяца не бывшего дома, старый пес. Мы еле вырвали на полчаса недавнего узника из праздничного гама, чтобы поговорить с ним...

Кто стрелял в Чубайса?

- Владимир Васильевич, почему все-таки подозрение пало именно на вас?

- Кто-то хорошо знал мои настроения, мои политические взгляды. Кроме того, известно, что я - один из ведущих специалистов в стране в области именно подрывного дела и организации засад. На этом определенные силы и сыграли.

- Так кто же мог покушаться на Чубайса?

- Не знаю. Версии могут быть разные. Накануне был арестован ближайший друг Чубайса Валерий Пасат. За незаконную торговлю там чем-то - самолетами, вертолетами... Надо было отвести от себя эту ситуацию, например. Или вот в РАО «ЕЭС» в то время шел дележ пакетов и акций, кто там что будет контролировать. И очень может быть, Чубайса таким образом напугали. Пули, которые зафиксированы, все были сосредоточены в правой части автомобиля BMW. В правой передней части. А Чубайс сидел в задней левой. То есть заранее было предусмотрено, чтобы никто не пострадал...

Ходорковский все ждал олигархического восстания

- Говорят, вы сидели с Ходорковским. Как вы встретились?

- До него мы «переезжали по хатам» с Костей, он же Игорь, он же... Ну, в общем, много у него имен было - из солнцевских он. В одной камере нельзя сидеть месяцами, все время перекидывали в другую.

У Кости был большой холодильник, который с нами переезжал. Тут в очередную камеру заходим - нищий сарай. Малюсенький холодильник то ли «Саратов», то ли «ЗиЛ» 53-го года выпуска. Телевизор малюсенький. И на верхней шконке миллиардер сидит, морковку жует. Ему там запретили все. А с нашим приездом его жизнь стала лучше. У нас - большой холодильник и большой телевизор. А телевизор он очень любит. Сначала оба, конечно, понимали, что мы совершенно с разных полюсов. Я арестован за якобы покушение на Чубайса - дружка его...

- Вы руку ему пожали?

- Конечно.

- А с верхней полки не согнали?

- Нет. Во-первых, он очень любит телевизор, который наверху, а я - нет. Ну и зачем мне лазить «на пальму» - это на жаргоне. Я на нижней шконке. Так вот. По понятиям - если хата маленькая, то все едят за одним столом. А он: «Я отдельно». Ну, пожалуйста. А потом Ходор увидел, что это ему невыгодно, что «кабанчики», то есть передачи, у нас хорошие, что Костя-бандит прекрасно готовит. Ведь баланду есть невозможно, а он делает салатики, супы - там есть специальная технология. Костя ему всегда предлагал: «Будете, Михаил Борисович?» И в итоге он согласился: «Ну хорошо, давайте». А потом уже ему передачи приходят, и он: «Давайте все вместе!»

- Общались с олигархом?

- С Ходорковским мы беседовали по 8, 10, 12 часов в сутки. У нас с ним были очень интересные споры. Два дня притирались, а с третьего дня мы говорили сутками. Спорили о соотношении либерализма и национализма. У него были интересные подборки переводов с французского о современном этапе либерализма во Франции и в России. А сидели вместе месяца полтора. Тоже «ездили по разным хатам». Меня потом даже некоторые упрекали, мол, почему ты эту гадину не придушил. А я говорю: «Помните фильм «Адъютант его превосходительства»? Когда красный и белый офицеры попали к зеленым, зачем им в подвале ругаться, когда им вместе из плена выходить надо». То же самое было и у нас с Ходором, нам надо было выходить из системы. И мы вышли в конце концов. Ну я вышел, он остался. Ходорковский рассказал мне очень много тонкостей по политической борьбе, по Чубайсу. У них там свои отношения, это пауки в банке. Ходорковский верил, что его спасут друзья-богачи. Вот и сидел смотрел все новостные выпуски, все ждал, когда там случится его олигархическое восстание и избавит его от тюрьмы. Не дождался.

Вечер 5 июня. Квачков наконец вкусил домашних яств после 3 лет заключения.

Еврей-террорист по субботам мыл полы

- Кроме Ходорковского, с вами сидел и легендарный «террорист» - израильский полковник спецназа Кляйн.

- Это один из немногих спецов своего дела, которых я искренне уважаю. Три месяца общения с ним доставили мне великое удовольствие. Нам было о чем поговорить!

- И о чем же говорили?

- А о чем могут говорить два полковника? О военном деле, политике.

- Что у вас общего?

- Ненависть к ЦРУ США.

- Кляйн - верующий человек?

- По-моему, он таким был до встречи со мной.

- Он, пообщавшись с вами, изменил своей вере?

- Не думаю. Но полы в «хате» по субботам очень полюбил мыть. Это вызывало у всех нас большое уважение. Ведь по еврейским законам в субботу работать запрещено. По-моему, он скоро может стать христианином.

- Кляйн рассказывал вам о своих похождениях?

- Настоящие разведчики не любят обсуждать свою работу.

- Что вы сказали ему, уходя из камеры?

- До встречи на свободе!

Клички были Дед или Генерал

- С кем вообще приходилось сталкиваться в тюрьме?

- Много разных людей. В моей первой камере были дезертир-офицер, бандит и жулик. Основной бич - наркоманы. С ними приходилось общаться. Но тюрьма, она в принципе как и армия - ставит человека на место. По понятиям я был порядочный арестант. Уважение к возрасту опять же. И потом, они же бестолковые, полуграмотные. Я создал себе авторитет человека, знающего закон.

- Были конфликты?

- Нет. Тюрьма драку категорически запрещает. Ну и к тому же там контингент основной - от 18 до 30 лет. Да и было мне чем заняться. Написал книгу «О русском государстве». Статьи писал, думал, читал. Прочитал митрополита Иоанна Ладожского. Я считаю, это величайший наш мыслитель-современник. Перечитал Ильина, Тихомирова... Все, что присылали, а в тюремной библиотеке Донцова, Маринина, голые бабы, «Муз ТВ», бум-бум, там-там.

- Вам уступали место?

- Не уступали, просто не занимали. Ну если занято, я подойду: «Сынок...» Он: «А, Дед», - и отходит в сторонку.

- Дед - кличка?

- Погоняло было или Дед, или Генерал.

Еду варили в чайнике

- Вы сказали, что готовили себе еду. К тюремной так и не привыкли?

- Мне было легче, чем другим. Ко мне жена все три года еженедельно ходила и делала передачи.

- И что там самым вкусным блюдом казалось?

- В тюрьме самое вкусное блюдо то, которого нет. Например, не было огурцов. Передадут огурцы - вот огурцы и самое вкусное. К тому же я православный человек. Питаюсь по православному обычаю, среда и пятница - без мяса. Я держал все посты. А самая любимая еда для меня - борщ мамы и жены. Но его там не ел...

- Не позволяли борщ приносить?

- Нет, конечно. А вообще еда там готовится так: берется баланда, вымывается через дуршлак комбижир, чтобы не было изжоги. Добавляется копченая колбаса. Только такую можно передавать. Лук, морковка... Все это варится в чайнике. В общем, съедобно.

- А что в тюрьме больше всего раздражало?

- Самое мерзкое место - душ. На полу - слой грязи. Душ - труба без разбрызгивателя. Еще холодная вода с горячей не смешивается, приходится привязывать целлофановый пакет сверху и делать в нем дырочки... Скотские отношения к людям. И на три крана по 8 - 12 человек загоняют.

- Есть ли что-нибудь положительное, что вы вынесли из-за решетки?

- Опыт. Я посмотрел дно, увидел типы людей, которые не встречал, я был в других слоях общества. Тюрьма научила меня любить людей.

Комсомольская правда , 7.06.2008

| | Поделиться