Президент России Владимир Путин (справа) и президент Туркмении Сапармурат Ниязов вчера неожиданно друг для друга оказались на редкость договороспособными

Сапармурат Ниязов всегда долгожданный гость для Владимира Путина. С появлением Сапармурата Ниязова в Кремле всякий раз связана некая особая нервная веселость. Такая же веселость окружает приезд разве только еще президента Белоруссии Александра Лукашенко.

Для освещения переговоров в Кремль прибыло большое количество туркменских журналистов. Они были поразительно молчаливы. Было понятно, что проронить хоть слово не в их интересах. Также было ясно, что их интересы – государственные.

Свой дикий необузданный нрав показывал только первый секретарь туркменского посольства в Москве Григорий Колодин. Так, он обрушился на меня с яростной критикой. Оказавшись у порога 7-го подъезда 1-го корпуса Кремля, он громко потребовал (так и осталось загадкой – у кого, хотя, подозреваю, расчет был прежде всего на то, что и у кремлевских стен есть уши) не пускать меня внутрь здания только на том основании, что в своих статьях я намеренно и демонстративно путаю туркменов с таджиками. (На самом деле я подозреваю, что не в последнюю очередь именно по этой причине до сих пор попадаю в Кремль.)

Между тем вопросы вызывало присутствие среди журналистов как раз господина Колодина, который как первый секретарь посольства к журналистике не должен иметь по идее никакого отношения. Но, видимо, к туркменской журналистике такие соображения не относятся.

Переговоры должны были состояться в Представительском кабинете Кремля. Обычно президент Туркмении подходит к этим дверям в сопровождении большой группы своих министров. При этом они опережают его, и он с ними затем здоровается с таким видом, словно видит их впервые в жизни. Но вчера к дверям Представительского кабинета Туркменбаши проводил только один человек. Это был глава "Газпрома" Алексей Миллер.
Впрочем, сам господин Миллер в Представительский кабинет заходить не стал, и к Владимиру Путину Сапармурат Ниязов подошел вообще в полном одиночестве. Между тем у господина Путина за спиной мною был обнаружен надежный тыл в виде его помощника господина Приходько. С другой стороны, Сапармурат Ниязов мог сказать, что ему никакой тыл не требуется, так как он в состоянии постоять за себя (но все-таки не за собой) самостоятельно.

– Конечно, самая важная сфера нашего сотрудничества – энергетика,– это было первое, что сказал господин Путин коллеге.– Мы удовлетворены тем, что в конце прошлого года подписали с Туркменистаном соглашение о поставках энергоносителей. Я самым решительным образом поддерживаю ваши предложения о расширении нашего взаимодействия, имею я в виду и транспорт, и добычу (энергоносителей.–А.К.). Мне кажется, что можно было бы провести инвентаризацию нашей правовой базы, посмотреть, чего нам еще недостает не только в энергетике, но и по другим направлениям... У нас большой объем сотрудничества и большой переговорный пакет на сегодняшний день.

Президент России сказал, видимо, все, что хотел,– для тех, кто понял. То есть, с одной стороны, он намерен был зафиксировать цены на туркменский газ, прописанные в прошлогоднем соглашении. Он дал понять, что в российском президенте господин Ниязов точно не найдет сторонника их повышения.

С другой стороны, предлагая провести инвентаризацию правовой базы, господин Путин, видимо, хотел сказать, что зато (взамен) открыт для других предложений, которые могут заинтересовать Туркменбаши, прежде всего в области военно-технического сотрудничества. Как известно, одной из любимых мыслей Сапармурата Ниязова является создание военно-морских сил Туркмении. Именно для помощи в этой сфере и надо будет менять правовую базу.

Было любопытно, правильно ли понял его Туркменбаши.

– Я сердечно благодарю вас за приглашение в такое время, когда возникли энергетические сложности в регионе,– сказал президент Туркмении.

Он понял, разумеется, все правильно и даже еще правильнее. Одна эта фраза стоила всего, что произнес господин Путин. Господин Ниязов с удовольствием подчеркнул, что Россия (как и Украина) нуждается в нем, Туркменбаши, как только возникают энергетические сложности. Ибо ведь это он является человеком, который может разрешить любые сложности.

– Мы с пониманием,– продолжил Туркменбаши,– относимся к предпринимаемым вами усилиям по стабилизации регионального и европейского энергоснабжения. Мы понимаем и ваш призыв – участвовать Туркменистану в решении вопросов совместно с Россией. Мы воспринимаем это как высокую оценку сотрудничества наших стран в продолжение того, что нами достигнуто. Вопрос выходит за рамки экономического и становится политическим.

Переводя разговор в политическую плоскость, господин Ниязов снова нисколько не проигрывал. Он намекал, что решение о цене на энергоносители (то есть на поставки туркменского газа не только в Россию, но и на Украину) является политическим, а значит, и предметом торга. Он, таким образом, не считал, что цены на туркменский газ, зафиксированные в конце прошлого года, являются окончательными и безоговорочными.

– В этих сферах мы очень благодарны великой России и знаем, что энергетический потенциал России велик и перспективы по межконтинентальному решению энергетических вопросов в интересах мира и стабильности не ограничены. Туркменистан в этом плане будет четко сотрудничать с Россией, участвовать в крупных энергетических проектах, участвовать совместно на основе как поставки, так и разработки туркменских энергоносителей вместе с Россией в восточном направлении, европейском направлении. Это в интересах мира и энергетической безопасности. Мы будем считать честью сотрудничество с Россией,– закончил Туркменбаши с таким подъемом в голосе, что его наконец-то стало хорошо слышно в Представительском кабинете. (До сих пор он говорил, кажется, полушепотом. Полагаю, неслучайно: он хотел, чтобы к нему прислушивались и чтобы каждое его слово было на вес золота.)

Интересно, что абсолютно все (без исключения) процитированные слова, которые были адресованы Владимиру Путину, он может сказать (и наверняка говорит) своему украинскому коллеге. Давайте замените в его прямой речи слово "Россия" словом "Украина". Ничего не потеряете. А Туркменбаши только выиграет.

Впрочем, в конце концов мне стали известны некоторые подробности переговоров в узком составе. На реальных переговорах беседа была совершенно другой. Господин Ниязов пытался прежде всего выяснить, как далеко Россия готова зайти в сотрудничестве с ним. Дело в том, что, по признанию Туркменбаши, у него резко испортились отношения с Ираном – сразу после того, как там сменился президент. Господин Ниязов делал большую ставку на прежнего президента Ирана господина Хашеми-Рафсанджани, которого очень интересовал нефтяной и газовый промысел. Многие члены его семьи с энтузиазмом занимались им. Одним из предвыборных лозунгов нового президента Ирана был примерно такой: "Вся нефть – народу!" Махмуд Ахмади-Нежад пришел к власти с идеей национализировать этот бизнес.

В результате всех этих событий нынешнее нефтегазовое сотрудничество Ирана и Туркмении оказалось под угрозой. Такое впечатление, что он не уверен и в других своих партнерах. Неслучайно господин Ниязов теперь говорит о том, что готов к полномасштабному сотрудничеству с Россией, если у него будут многолетние гарантии. Договор с Россией, подписанный в прошлом году, он такой гарантией теперь не считает.

Гарантии были обещаны Туркменбаши в случае создания совместных российско-туркменских предприятий по добыче и транспортировке газа на территории Туркмении. Эта идея крайне заинтересовала Туркменбаши. Именно для того, чтобы конкретизировать ее, в Ашхабад в ближайшее время поедет глава "Газпрома" Алексей Миллер. Надо ли говорить о том, что еще больше эта идея нравится российским переговорщикам. Они и не мечтали о таком результате.

На этом фоне померкла даже история с повышением цены на туркменский газ для России и Украины. Туркменбаши сказал, что не собирается в ближайшее время поднимать этот вопрос.

Все, как говорится, вздохнули с облегчением.