Путин для New York Times

ВОПРОС: У всех у нас складывается впечатление, что у Вас установились хорошие отношения рабочие с Президентом Бушем. В то же время иногда создается и такое впечатление, что когда речь идет о конкретной политике, то США относится к России как к младшему партнеру, то есть не всегда прислушивается к России, не всегда принимает в расчет ее интересы. Каково Ваше мнение на данный счет?

В.ПУТИН: Я думаю, что речь идет не о младшем либо старшем партнере, речь идет о том, чтобы вообще наладить партнерские отношения, которые подразумевают учет интересов друг друга.

Мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что такое Россия, какое она занимает место в мире, каковы наши возможности. Но Россия при всех проблемах, которые она имеет, - страна со своими традициями, со своими национальными интересами. Это страна, которая никогда не будет обслуживать ничьи внешнеполитические интересы. Но Россия хочет и может быть надежным партнером, в том числе и для Соединенных Штатов. Мое твердое убеждение основано на том, что я вижу во многом совпадение национальных интересов России и Соединенных Штатов. Это для нас не выбор тактики для того, чтобы решить какие-то сиюминутные задачи. Для нас это стратегический выбор.

Он основан на нескольких компонентах. Прежде всего на том, что мы прекрасно осознаем, что стратегическая стабильность невозможна без хорошего взаимодействия между Штатами и Россией. И Штаты для нас - очень важный элемент международной стабильности.

В некоторых регионах по некоторым направлениям Соединенные Штаты обладают для нас незаменимым значением. Я уже говорил о стратегической стабильности: США и Россия остаются самыми мощными ядерными державами. У нас совпадают интересы по борьбе с радикализмом и терроризмом. Нас очень беспокоит радикализация как отдельных стран, так и отдельных регионов мира. Из первого и второго вытекает наш общий интерес противодействовать одной из основных, я считаю, угроз XXI века - нераспространению оружию массового уничтожения.

Есть и другие направления более мелкие, на первый взгляд, но очень чувствительные для населения - борьба с наркотиками, с организованной преступностью и так далее. В России и США заинтересованы в развитии экономических отношений. И одна из тем лежит просто на поверхности - это сфера энергетики. Россия заинтересована в реализации своих возможностей на внешних рынках, а Соединенные Штаты заинтересованы в удержании стабильных цен на приемлемом уровне и в диверсификации источников.

Что касается стиля совместной работы, способа принятия решений, то многое, конечно, еще нуждается в совершенствовании. Уверен, со временем все встанет на свои места. Но сегодня можно констатировать, что сила инерции прежних времен "холодной войны" еще очень велика.

И у нас, и в Соединенных Штатах еще очень много людей, которые руководствуются старыми соображениями, а именно: все, что плохо для Америки, хорошо для нас, и в Америке многие считают, что все, что плохо для России, хорошо для Соединенных Штатов. Это очень большое заблуждение, которое абсолютно игнорирует сегодняшнее состояние мира и перспективы его развития.

В этом отношении наши личные взаимоотношения с Президентом Бушем играют очень важную роль. Мне кажется, что Президент Буш лично понимает сегодняшнее состояние мира, может прогнозировать его развитие и ценит российско-американские отношения. И часто его личное вмешательство в тот или иной вопрос позволяет удержать уровень наших взаимоотношений и позволяет не перевести их в более низкую степень.

ВОПРОС: Вы можете назвать какие-то конкретные области, где инерция, относящаяся к временам "холодной войны" по-прежнему вмешивается в современные российско-американские отношения?

В.ПУТИН: Я приведу только один пример. Некоторое время назад Министерство обороны проинформировало нас о том, что собирается начать разведывательные полеты над Черным морем. И в качестве обоснования этих полетов, маршрута, который должен был проходить над пограничными с Россией районами Грузии, была предъявлена необходимость борьбы с терроризмом.

Наше Министерство иностранных дел, которое было проинформировано об этом, и в послании содержался такой скрытый вопрос, как мы к этому относимся. МИД, конечно, ответил отрицательно. Мы ответили, что не видим в этом никакой необходимости, и никакого отношения к борьбе с терроризмом эти полеты не имеют и иметь не могут. Но не надо быть военным экспертом, чтобы понять, что бороться с терроризмом с помощью самолетов-разведчиков, которые летают на высоте 8-10 тысяч метров, невозможно, это полная чушь. Даже не понятно, зачем это было написано. Это полная чушь!

В принципе Соединенные Штаты не обязаны нас об этом информировать. Если они хотят летать и прослушивать нашу территорию, вплоть до Поволжья с Юга, - что ж, нам это не очень нравится, но мы не можем это запретить. Но зачем писать очевидную чушь в качестве обоснования этих полетов - это курам на смех! И если уж мы партнеры, то мы считаем, что это просто не имеет под собой никаких оснований. Да, кстати сказать, после того, как Совет Безопасности Соединенных Штатов был проинформирован об этом, мы так поняли, что эта информация была доведена до Президента Соединенных Штатов, полеты прекратились, хотя они уже начались. Причем, обращаю Ваше внимание, они начались как раз в период разгара обсуждения проблем по Ираку, еще перед самым началом военных действий. Когда взаимопонимание и партнерство, казалось бы, не было необходимости подвергать никаким испытаниям.

Или возьмем последнюю внедряющуюся практику - визовую. Какой смысл вызывать каждого человека на собеседование в посольство со всей Российской Федерации, которая по территории, как мы знаем, самая большая страна в мире, и заставлять отвечать на совершенно дурацкие, не имеющие ничего общего с вопросами безопасности, вопросы анкеты? Например, женщин спрашивают: "не являетесь ли вы проститутками?" Или всем остальным задают вопрос: "не занимались ли вы терроризмом?" Даже если женщина когда-то занималась или занимается проституцией или человек занимался терроризмом, я думаю, что вряд ли он когда-нибудь в этом добровольно сознается, отвечая на вопросы анкеты. Полный бред, ничего не имеющий общего с реальными задачами борьбы с терроризмом. Это просто для людей, которые занимаются работой в спецслужбах (знаете, с тех времен, когда я еще сам работал в спецслужбах, их называли "взбиватели пены"). Вот они до сих пор сидят и эту пену взбивают. До сих пор они сидят и этим занимаются. Это имеет непрямую связь с временами холодной войны еще потому, что сегодняшнее эффективное противодействие, в общем, угрозам требует повышения степени доверия и лучшего взаимодействия между специальными службами. Что нужно было бы сделать для того, чтобы обеспечить безопасность Соединенных Штатов и, соответственно, России? Нужно наладить лучшее взаимодействие между специальными службами, повысить доверие и получать в данном случае, с точки зрения американских интересов, более обширную и более полную информацию о тех людях, которые собираются въехать на территорию Соединенных Штатов от российских спецслужб, которые лучше, чем кто-либо другой может решить задачу обеспечения безопасности с этой стороны, потому что лучше, чем наши спецслужбы, на нашей территории никто работать не может.

ВОПРОС: Говоря о спецслужбах. Для спецслужб США, да и для самого Белого дома ситуация в Ираке оказалась удивительной. В частности, удивление вызвал тот факт, что не было обнаружено оружие массового уничтожения. Вызвало удивление и то обстоятельство, что сразу же после военных операций развалились базовые институты в этой стране. В настоящее время в США развернулось широкое обсуждение относительно качества той разведслужбы, которой располагает страна.

Мне было бы любопытно узнать, на основании того, что у вашей страны сложились длительные отношения с Ираком, и наверное, Ирак находился в поле зрения ваших спецслужб, я хотел бы задать вопрос: для ваших спецслужб оказалось удивительным то, что не были найдены орудия массового уничтожения в Ираке, и оказалось ли удивительным то, что, по сути дела, мы стали очевидцами развала государственности?

В.ПУТИН: Первое, что я хотел бы сказать, - я не согласен с теми критиками, которые полагают, что спецслужбы Соединенных Штатов проявили слабость и являются никчемными организациями. Это мощные и профессиональные структуры.

Вы знаете наше отношение к войне в Ираке, и я об этом говорил публично, с самого начала сказал и сейчас считаю, что это ошибка. Поэтому для нас нет ничего удивительно в том, какая ситуация там сложилась. Именно поэтому я и говорил, что это ошибка, потому что мы предвидели развитие ситуации именно таким образом, как это сейчас происходит. И прежде всего, это касается политической стороны дела - развала государственности, о которой Вы сейчас упомянули, но как можно было себе представить другой ход развития событий в случае демонтажа режима Саддама Хусейна? Конечно, государственность должна была развалиться, а как же иначе? Но причем здесь спецслужбы, я не понимаю?

Конечно, нам всегда представлялось, что есть опасность развала государства на отдельные составляющие части, дезинтеграции государства и такая опасность сейчас, конечно, имеет место быть. Конечно, мы знаем, что режим Саддама Хусейна не отличался либерализмом и многие называли его преступным и, видимо, для этого были все основания, но бороться с фундаменталистами - он их или физически истреблял или сажал в тюрьму, либо высылал, теперь Саддама нет и мы являемся свидетелями инфильтрации на территорию Ирака большого количества членов различных террористических организаций.

ВОПРОС: А каких террористических организаций?

В.ПУТИН: Со всего мусульманского мира. Различные фундаменталистские организации направляют туда своих боевиков. Эти организации борются с законными режимами в своих собственных странах и противостоят вообще всему цивилизованному миру в очень многих регионах планеты: в Афганистане, сейчас в Ираке, у нас на Ближнем Востоке, в других частях света. И коалиционные силы получили сразу двух врагов: и остатки саддамовского режима борются с ними, и те, с кем раньше сам Саддам боролся, это фундаменталисты, это и вторая линия фронта для сил коалиции. Это сложная задача - эффективно бороться с этим. Что касается оружия массового уничтожения, у нас не было здесь противоречий с Администрацией США. Мы тоже считали, что на территории Ирака вполне может быть оружие массового уничтожения. Вопрос, конечно, в том, что с ним происходит теперь. Это самое главное. И в этом смысле, конечно, было бы лучше, если бы вооруженные силы и специальные службы знали заранее где что находится и в первые часы военной операции захватили бы эти арсеналы. Но если этого не случилось, то я не склонен здесь на кого-то нападать и заниматься критиканством. Я думаю, что мы должны действовать по-другому. Мы должны объединить усилия для того, чтобы сделать все для нейтрализации этих возможных угроз.

ВОПРОС: Мне кажется, сейчас Вы подобрались к самой сердцевине проблемы. Как конкретно, Вы думаете, мы должны поступать в Ираке, чтобы нейтрализовать эти угрозы?

В.ПУТИН: Именно эти или вообще как поступать в Ираке?

ВОПРОС: Я думаю, что Вы можете ответить на этот вопрос, как Вы сами пожелаете. Но давайте будем тогда говорить о том, что вообще нужно сделать. И готова ли Россия помочь, готова ли Россия послать свои войска, если будет на то дана резолюция ООН?

В.ПУТИН: Мы считаем, что эффективно решать проблему Ирака можно только привлекая самих иракцев. Нужно решать эту задачу с их участием и их руками. Но для того чтобы это было эффективно, они должны поверить в наши серьезные намерения, в наше желание восстановить суверенитет Ирака. Именно поэтому мы считаем, что должна быть повышена роль ООН. Не потому, что мы хотим как-то сократить значение и роль Соединенных Штатов, а для того, чтобы изменить ситуацию в самом Ираке, дать понять иракскому народу, что ситуация качественно меняется. Ведь на сегодняшний день в соответствии с международным правом силы коалиции называют оккупационными силами. Это в соответствии с основополагающими документами в сфере международного права.

Конечно, как местное население должно относиться к силам, которые даже официально называются оккупационными? Мы должны изменить их статус. Мы должны завоевать симпатии иракцев. Мы должны привлечь на свою сторону мусульманские, арабские страны, от настроя которых на решение проблемы очень многое зависит в регионе.

ВОПРОС: Как, думаете Вы, быстро можно было бы изменить официальный статус этих оккупационных войск? За три месяца?

В.ПУТИН: Формально этот статус можно изменить очень быстро, если будет принята соответствующая резолюция ООН, которая определит мандат международных сил. Они сразу превратятся в международные силы. Но при этом, на наш взгляд, на взгляд России, мы должны оставаться на почве реальности. Мы должны признать, что Соединенные Штаты взяли на себя огромную ответственность, несут материальные и людские потери. И как бы мы ни говорили о сложности ситуации, но сегодня силы коалиции - это, по сути, единственная силовая составляющая на этой территории. Мы по ситуации середины 90-х годов в Чечне знаем, что стоит только допустить вакуум власти, и начнется неконтролируемое развитие событий в очень негативном направлении. Мы считаем, что это нужно обязательно иметь в виду. И мы, конечно, будем и дальше работать над приемлемой резолюцией Совета Безопасности ООН. Но исходим из того, что на практике мы должны действовать аккуратно, имея в виду то обстоятельство, о котором я сказал выше. И это значит, что должен быть переходный период. И передавать целиком и полностью, в том числе в области силовой составляющей, все местным властям можно будет по мере их укрепления.

Мы считаем, что наша позиция очень прагматичная, очень гибкая. Вы знаете мою позицию - я считаю, что эти международные силы вполне могли бы возглавить и Соединенные Штаты, хотя с таким моим мнением далеко не все соглашаются. Но для нас важно, если резолюция будет принята, чтобы там был четко и ясно прописан мандат этих международных сил, сроки пребывания и все другие формальные юридические вещи, которые обговариваются в случае принятия резолюций подобного рода.

Что касается возможности направления наших воинских контингентов в Ирак. До принятия резолюции мы даже не обсуждаем этот вопрос. Поэтому прямо я сейчас на него Вам ответить не могу. Но если Вы позволите, я бы высказал несколько мыслей вслух, даже, пожалуй, одну мысль вслух, над которой стоит задуматься. Это не ответ на Ваш вопрос, это просто беседа за чаем, но это то, над чем следует подумать. Конечно, чем больше там разных контингентов, тем больше политическая база поддержки коалиционных сил. И это, конечно, очень важно. Но с военно-технической точки зрения ничего хорошего в этом нет. Уже сейчас эти многонациональные, а я бы так сказал - разношерстные силы, ничего хорошего не привносят в стабилизацию ситуации в Ираке. Для того чтобы действовать там эффективно, там должны быть профессионалы, должны быть люди, которые понимают, где они находятся, знают обычаи местного населения и в состоянии уважать эти традиции, умеют найти наладить контакт, умеют показать силу и умеют быть великодушными.

Сегодня, по имеющимся у нас сведениям, это плохо подготовленные вооруженные формирования, которые еще имеют тенденцию убежать оттуда, как можно быстрее, поменяться, как можно чаще, в течение трех, четырех месяцев, а затем приезжают новые, необученные люди и совершают уже по второму, по третьему разу одни и те же ошибки.

ВОПРОС: А какие контингенты стран имеются в виду?

В.ПУТИН: Из разных стран, которые там находятся.

ВОПРОС: Коалиционные?

В.ПУТИН: Я не буду их называть. Вы знаете, видимо, лучше, чем я. Одни злоупотребляют алкоголем, другие пишут какие-то обидные и оскорбительные для местного населения лозунги и вызывают многотысячные демонстрации против коалиционных сил, третьи начинают торговать оружием. В общем, многонациональные силы - это, конечно, с политической точки зрения - хорошо, с военной точки зрения - ничего хорошего в этом нет. Именно, в том числе и поэтому, я считаю, что американцы вполне могли бы возглавить силу международной коалиции, потому что нужно одно ясное и волевое начало.

Но есть здесь и известный политический минус, потому что пока местное население какого-то восторга по поводу присутствия американских военных там не испытывает, надо сказать об этом честно. Но я думаю, что для того, чтобы исправить ситуацию, нам нужны терпение и координация усилий.

ВОПРОС: Но Вы предполагаете, что вооруженные силы США в течение длительного времени должны будут оставаться как самые многочисленные?

В.ПУТИН: Сейчас трудно ответить на этот вопрос. Все будет зависеть от того, как ситуация будет развиваться. Я не исключаю.

ВОПРОС: Но Вы можете конкретно предложить какие-то варианты, когда Россия предложила бы свою помощь в решении ситуации в Ираке?

В.ПУТИН: Я сейчас только что сформулировал нашу позицию.

ВОПРОС: Но я имею в виду не только направление туда войск, а и другие возможные подходы.

В.ПУТИН: Да, конечно. У нас очень большой опыт сотрудничества с Ираком на протяжении десятилетий. Очень многие предприятия построены благодаря советской и российской технической помощи. Это в значительной части может быть устаревшее оборудование, есть и что-то более современное. Во всяком случае, у нас есть хороший опыт общения с иракцами, есть высокая степень доверия между нашими специалистами и теми коллегами, с которыми они работали в неполитической сфере, - в сфере экономики, транспорта, в сфере нефтедобычи, инфраструктуры. И конечно, мы могли бы и сами принять участие в процессе восстановления Ирака и привлекать иракских специалистов активизировать их работу по наведению порядка, по возрождению страны и по созданию там нормальной обстановки, могли бы заняться подготовкой специалистов. И я думаю, что, имея в виду, что у нас нет таких уж острых противоречий с Соединенными Штатами, мы все-таки могли бы сыграть какую-то позитивную роль в ходе подготовки и выработки международных решений, в том числе в рамках ООН. Тем более, что основные партнеры Соединенных Штатов, в том числе, уверяю вас, и в Европе, не хотят расширять эту трещину, которая образовалась в результате иракских событий между Соединенными Штатами и некоторыми традиционными союзниками, все хотят залатать ее как можно быстрее и пойти вперед. Это я могу с полной уверенностью сказать.

ВОПРОС: Не видите ли Вы каких-либо параллелей, которые можно было бы отследить в том, что происходит в Ираке сейчас у США, с тем, что происходило в Афганистане у СССР в свое время?

В.ПУТИН: Мне кажется, что вообще проводить какие-то исторические параллели - дело очень щекотливое.

Советский Союз пытался улучшить ситуацию для себя в Афганистане. Она в принципе и так была не очень плохая. Он решил улучшить - и улучшил с помощью войны на десять лет. Соединенные Штаты начали военные действия с режимом, который, по сути, противостоял международному сообществу в течение длительного периода времени. И в этом большая качественная разница. Причем это режим, который не проявил никакого желания к изменению своей природы, не склонен был ни к каким компромиссам. И даже наши прямые усилия, давление прямое на Саддама, не достигли результата. Поэтому ставить на одну доску действия Советского Союза в Афганистане и Соединенных Штатов в Ираке я бы не стал.

ВОПРОС: А может ли так получиться, что теперь Америка там застрянет на 10 лет?

В.ПУТИН: Вы - страшный человек, Вы прямо у меня из желудка вынимаете все, что Вам нужно и что я пытаюсь скрыть.

Но думаю, что то, что сейчас Администрация пытается сделать (а она пытается интернационализировать ситуацию), - это, конечно, правильно. Потому что такая опасность, конечно, существует. Но для того чтобы состоялась эта интернационализация, нужно учитывать интересы всех тех, кого пытаются вовлечь в решение этой проблемы, и прежде всего самого иракского народа. Но опасения Ваши не лишены оснований. Конечно, это может стать новым центром, новым магнитом, который привлекает, как я уже говорил, все деструктивные элементы со всего мира. И они там будут чувствовать себя достаточно комфортно, хотя Ирак по рельефам местности, это не горная страна, как Афганистан, но проблемы они могут создавать долго.

ВОПРОС: По последнему Вашему визиту, насколько я понимаю, тот проект резолюции, который был представлен, все-таки не включал в себя положение о международных вооруженных силах, к которому Вы призывали?

В.ПУТИН: Нет.

ВОПРОС: Вы, наверное, были разочарованы, что он раньше пошел?

В.ПУТИН: Ну, Вы знаете, это молодой человек может быть разочарован, когда, после заключения брака, узнает, что капитал невесты гораздо ниже, чем тот, на который он рассчитывал. Мы просто работаем. Мы бы хотели, чтобы это было, но, к сожалению, наши партнеры не сформулировали в этой части свои предложения. Будем работать дальше. Осень хорошая, теплая, время есть.

ВОПРОС: Вы знаете, речь идет ведь об очень больших издержках, связанных с восстановлением Ирака. Хотелось бы знать, в таких странах, как Россия, по отношению к которым режим Ирака имел большие задолженности, обсуждался ли вопрос о возможности снятия этих задолженностей как одной из возможностей оказания содействия в этот переходный период по восстановлению Ирака?

В.ПУТИН: Да, это, конечно, вопрос, разрешение которого требует больших денег. И я думаю, что Президент Соединенных Штатов прав, когда говорит, что если уж Штаты выделяют на это деньги, то они имеют право принимать принципиальное решение по поводу того, как их тратить. Это честная, справедливая постановка вопроса. Он мне честно об этом в Кэмп-Девиде сказал. И какие у меня могут быть возражения? И я бы так думал, если бы Россия выделяла десятки миллиардов долларов. Неужели мы выделим десятки миллиардов и отдадим их кому-то тратить? Там дядя какой-то добрый придет и будем ими распоряжаться - нашли дурака. Ну и правильно он говорит.

Что касается долгового бремени, долговых обязательств Ирака перед многими странами, в том числе и перед Россией, то это вопрос, конечно, в этой же логике. И конечно, мы понимаем, что списание долгов помогло бы расчистить ситуацию для возрождения Ирака. Вы знаете, Россия не богатая страна, и нам наших долгов никто не прощает. На протяжении последних десяти лет нам многократно обещали то дать 40 миллиардов кредитов на хороших условиях, то списать наши долги. Нас постоянно обманывали. Мы платим по долгам бывшего Советского Союза. Непонятно, зачем нам это нужно, и я бы никогда не согласился с этим. Но прежнее руководство согласилось, приняло это решение, и мы исполняем эти дурацкие обязательства и платим за все республики бывшего Советского Союза.

Россия - не богатая страна, но по списанию долгов беднейшим странам мира в абсолютных величинах мы, по-моему, занимаем второе или третье место среди всех развитых стран после Франции и Японии, мне кажется. В абсолютных величинах больше всех, больше, чем Соединенные Штаты. Ирак по параметрам своим, по возможностям экономики не относится к беднейшим странам мира. Он относится к странам среднего развития. И он в состоянии платить. Вопрос только в том, чтобы восстановить политическую сферу, инфраструктуру, создать ситуацию стабильности. Эта страна в состоянии сама себя обеспечить и, может быть, не потребуется таких огромных вливаний со стороны для собственного развития, и способны будут платить по долгам.

Но мы понимаем тем не менее уникальность положения сегодняшнего Ирака и готовы в рамках Парижского клуба рассмотреть возможность частичного списания долгов, но, разумеется, будем делать это совместно с теми странами, которые тоже являются кредиторами Ирака. И это не будет наше единоличное решение, это должно быть согласованное решение, это должны быть общие правила для всех.

ВОПРОС: Может быть, на минутку остановимся на Иране?

Вы верите Ирану, когда он заявляет, что у него нет программ по созданию ядерного оружия?

В.ПУТИН: Вы знаете, я думаю, что в межгосударственных отношениях, тем более по проблемам и по вопросам такого уровня, мы вряд ли должны руководствоваться такими соображениями: веришь - не веришь. У нас нет оснований сомневаться в том, что нам говорит иранское руководство. Но мы исходим из того, что если, как иранское руководство говорит, у них нет планов на производство оружия массового уничтожения, ядерного оружия, то мы тогда не видим оснований для того, чтобы не допустить МАГАТЭ ко всем программам Ирана в ядерной сфере.

У нас есть свои интересы в Иране, Иран - наш сосед, мы имеем многовековые традиции добрососедских отношений с этой страной. Но с точки зрения проблем нераспространения, у нас здесь с Соединенными Штатами полное понимание. И я даже смею утверждать, что по этому вопросу так же, как по вопросу борьбы с террором, мы, на наш взгляд, можем являться не только партнерами, но и союзниками в полном смысле этого слова. Нам хочется только, чтобы были выработаны единые правила, единые и универсальные для всех.

Мы постоянно слышим, что в Соединенных Штатах вводятся какие-то санкции в отношении тех или иных российских предприятий, которые подозревают в недозволенных экономических связях с Ираном. Но у нас есть информация о том, что в не менее чувствительных направлениях, а может быть, даже в более чувствительных и более опасных направлениях, с Ираном сотрудничают европейские и американские фирмы. Против них что-то я ни разу не слышал введения каких-то санкций. Почему? Мы готовы и мы хотим бороться с распространением оружия массового уничтожения. Мы выступаем за строгое соблюдение всех режимов нераспространения, за укрепление этих режимов, за выработку единых стандартов и единых правил поведения в этой сфере.

ВОПРОС: Когда Вы говорите, что у Вас есть полное понимание с США в этой области, это понимание включает решение, принятое Россией, по строительству и завершению ядерного реактора в Бушере?

В.ПУТИН: Мы должны понять, какие сферы сотрудничества в ядерной области являются опасными, и что в этом сотрудничестве может привести к созданию атомного оружия. Мы не только слушаем, но и слышим наших партнеров, в том числе американских, и некоторые вещи считаем справедливыми. Например, их профессиональное замечание о том, что отработанное топливо может обогащаться и потом использоваться как компоненты ядерного оружия. И наши специалисты также считают и подтверждают это. Поэтому мы поставили вопрос перед нашими иранскими коллегами о том, что отработанное ядерное российское топливо должно быть возвращено в Россию, и добиваемся внесения соответствующих изменений в наши договоренности.

Мы считаем так же, как наши американские коллеги и партнеры, что у Ирана нет оснований не ставить под контроль МАГАТЭ все свои ядерные программы. И наши позиции здесь полностью с американскими совпадают. Но это не значит, что мы, не договорившись о принципах взаимодействия в этой области, будем свертывать все наши программы.

ВОПРОС: Вот в этом контексте с учетом того обстоятельства, что вы ставите вопрос о возвращении отработанного топлива и постановку под контроль МАГАТЭ ядерных программ, Соединенные Штаты согласны с тем, что вы все-таки завершите свой проект в Бушере?

В.ПУТИН: Мы не думаем, что мы обязаны спрашивать его разрешения, если считаем, что мы вправе действовать так, как считаем нужным, не нарушая взятых на себя обязательств в сфере нераспространения ядерного оружия.

Мы взяли на себя определенные обязательства в ходе переговорных процессов по проблемам нераспространения и мы их соблюдаем. Но мы против использования этих "страшилок" распространения в конкурентной борьбе.

ВОПРОС: Я понимаю, что этот вопрос, касающийся завершения проекта в Бушере, стоит полностью в повестке дня между вами и Ираном. Но нам просто было интересно, Буш по-прежнему возражает против этого или он снял свои возражения? Может быть, точнее спросить так - удалось ли Вам его успокоить в этом отношении?

В.ПУТИН: Я думаю, что о позиции Президента Соединенных Штатов лучше спросить самого Президента. Но его беспокоит эта ситуация. Мы понимаем, что конкретно его беспокоит и предлагаем выработать единые правила работы в этой сфере, я уже об этом сказал. Мы ничего не имеем против того, чтобы мы плотнее работали. Я уже говорил, я просто начинаю заходить на второй круг тогда к своей аргументации. Нам говорят, что наши компании работают нарушая чего-то, против них санкции применяются. А в то же время нам достоверно известно, что американские и западно-европейские компании работают в еще более чувствительных сферах, тоже в ядерных, и ничего, им все можно. Почему? Мы не можем согласиться со всеми претензиями в наш адрес, потому что мы не видим объективности в подходах.

New York Times (перевод ИноСМИ) , 6.10.2003

| | Поделиться