Шемякин, как всегда, приковывал к себе взгляд: весь в черном, в неизменных сапогах и восьмиугольном картузе. Как всегда, много курил. Достав очередную сигарету из серебряного портсигара, сверкнул глазами из-под стекол прямоугольных очков и сказал: "Cейчас в России отрицательно воспринимают так называемых лиц кавказской национальности, поэтому я подчеркиваю, что тоже имею к ним отношение"...

Михаил Шемякин уже давно называет себя "человеком мира", имея к тому все основания. Огромную часть времени он проводит в самолете, перелетая из Америки в Европу, из Европы в Россию: Нью-Йорк, Париж, Москва, Петербург... А есть почти потерявшийся на мировой карте город Нальчик - столица Кабардино-Балкарии. И как-то, побывав там, Михаил испытал величайшее в своей жизни потрясение. Мало того, что он узнал, как много у него родственников, он их увидел.

- Когда мы были в Кабарде, - говорит он, - Сара (Сара Кэй, спутница и помощница художника) - чуть не сошла с ума, увидев что-то около двенадцати тысяч человек, как две капли воды похожих друг на друга и одновременно похожих на меня.

Это проходил родовой съезд, да-да, именно так - съезд одного рода, фактически одной большой семьи, на который собрались двенадцать с половиной тысяч выходцев из кабардинского рода Кардановых. К нему по отцовской линии принадлежит и Михаил, правда известно об этом стало лишь несколько лет назад, уже после того как сам маэстро три десятилетия прожил "там" - в Париже, Нью-Йорке...

- И вот я увидел свою многочисленную семью, - рассказывает Михаил, - наш род, наш клан, слушал родовой гимн, видел, как выносили родовое знамя, и меня торжественно приняли в родовой комитет, подарили черкеску, подарили коня - и я почувствовал себя настоящим абреком. И я влюбился в этот народ, о котором прежде мало что знал.

Теперь, когда Михаила спрашивают, чем же кабардинцы отличаются от русских, первое, что он говорит, - это уважение к старшим.

- Cтарейшине нашего рода, например, больше ста лет, - говорит он. - А здесь... Просто страшно себе представить, как здесь можно быть старым. Никто не обращает на стариков внимания, нищенская пенсия, на улице в любой момент могут ограбить...

Страшно себе представить и то, как здесь быть молодым. Если неустроенным - таким, кто остался при живых родителях сиротой, кого забрала в свои объятия улица, кого называют трудным и кто успел познать вечную истину "от сумы и от тюрьмы" на собственной шкуре. Им Михаил решил помогать. Для таких мальчишек, многие из которых мечтают о другой жизни, он каждый раз, приезжая сюда, привозит огромное количество бумаги и красок - пусть рисуют. Для этой же цели из Нью-Йорка идет бесценный груз картин, литографий и книг на два миллиона долларов. Нет-нет, не для того, чтобы раздать их на улицах. Это - фундамент для созданного недавно в Петербурге Фонда художника Михаила Шемякина, главная задача которого - социальные программы: борьба с беспризорностью, помощь социально неблагополучным детям, например тем, кто оказался за решеткой в подростковой колонии в Колпино.

Это уже не первый опыт благотворительности маэстро Шемякина. Первый оказался горьким.

- В свое время я был в Афганистане, когда там шла война, - рассказывает он. - Я переходил границу Пакистана, был у Гульбеддина Хекматиара. И я видел там этих покалеченных войной мальчишек. А после перечислил большие деньги в Московский фонд помощи инвалидам войны в Афганистане. Но деньги эти, к сожалению, сами же "афганцы" и разворовали.

Так что теперь маэстро относится ко всему, что связано с благотворительностью в России, с осторожностью, доверяет людям только проверенным. В Петербурге это в первую очередь его земляки, земляки по исторической родине - члены питерского кабардино-балкарского землячества.

Впрочем, социальная помощь - это далеко не все. В перспективе - создание мирового Института философии и психологии творчества со штаб-квартирой во Франции и филиалами в Нью-Йорке, Москве, Петербурге и Нальчике; свой замок во Франции маэстро планирует приспособить под выставки с участием российских художников; бывший кинотеатр "Форум" в Москве, отданный ему Лужковым, - под "реализацию культурных и просветительных программ"; мастерскую на Садовой улице в Петербурге, переданную с легкой руки Владимира Владимировича, - под классы для одаренной молодежи...

Больше трех десятков лет назад именно ведомство Владимира Владимировича изгнало художника из страны (за что сегодня он даже благодарен органам, ведь перспектива оказаться на годы в психушке была невыносима). Сегодня бывшего диссидента принимают в Кремле как дорогого гостя. И в какой-то мере даже принимают участие в творчестве.

- Я работаю над памятником Анатолию Собчаку, - говорит Михаил, - и естественно, в этом принимает определенное участие Путин, потому что он знал Собчака гораздо лучше, чем я, поскольку был его студентом. Он сам выбирал фотографию из огромной пачки, которую мне передала вдова Собчака Людмила Нарусова, ту фотографию, на которой, как ему кажется, характер Собчака отражен лучше всего.

То, что не все петербуржцы восторженно воспринимают его творчество, Шемякина не смущает.

- Ну на кого мне сердиться, - говорит он, - люди просто не знают, что такое современная скульптура, ведь здесь ни одной современной скульптуры нет. Возмущаются диспропорцией Петра I - туловище большое, а голова маленькая, но никому в голову не придет, зачем так сделано. А ведь здесь использованы каноны древнерусской иконы - чтобы было понятно, какая будет высокая фигура, если человек встанет. Когда я сделал точные пропорции, то даже с небольшого расстояния было невозможно предположить, что это высокий человек...

Памятник Собчаку, как считает Шемякин, появится в Петербурге к юбилейному маю 2003-го. Хотя никаких гарантий этого, конечно, нет. Ведь у Шемякина было 28 (!) проектов к 300-летию Петербурга, причем таких, которые уже обсуждались, намечались какие-то планы, сроки... На сегодняшний день не будет осуществлен ни один - не нашлось денег. Если, конечно, не считать осуществление планов в Мариинском театре, где в начале будущего года предстоят премьеры двух балетов на сказки Гофмана, причем Шемякин выступает не только художником, но и автором либретто. А еще Валерий Гергиев просит Михаила заняться восстановлением оперы Шостаковича "Нос". Только времени на все катастрофически не хватает. Хотя эта работа для него - настоящая радость.

- С Мариинским театром я сейчас связан очень тесно, - говорит Михаил, - поэтому и времени в Петербурге провожу много. И работа здесь, слава богу, движется. Руководитель театра Валерий Гергиев - человек деятельный, энергичный, гениальный...

Покручивая пальцами сигарету, маэстро сверкнул глазами из-под прямоугольных стекол очков и добавил еще одну характеристику, возможно, высшую:

- Земляк...