Чем громче преступление, тем тише ведут себя правоохранительные органы. И это, наверное, правильно — задача следователей состоит в сборе доказательной базы для суда, а вовсе не для прессы. Однако результаты уже успешно проведенного и законченного расследования потрясающих по своей наглости и масштабам злоупотреблений в Пушкинском районе Петербурга тоже до сих старательно скрываются от общественности. Значит, об этом расследовании и о его результатах придется рассказать нам. Четыре месяца назад в нашу редакцию обратился житель Пушкина, который сообщил, что сотрудники Пушкинского РУВД в массовом порядке фальсифицируют уголовные дела в отношении законопослушных горожан. Речь шла о возбуждении уголовных дел по статье 165 УК РФ — «причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием». Уголовному наказанию подвергались жители города Пушкина, имевшие задолженность по оплате электроэнергии, — все, у кого сумма задолженности превышала 300 рублей (1 МРОТ). Наш информатор полагал, что речь идет о 100—120 уголовных делах, возбужденных в 2001 году, и утверждал, что эти действия совершались с ведома и по указанию руководства Пушкинского РУВД и местной прокуратуры для улучшения показателей работы местных силовиков. После соответствующей публикации в нашей газете с нами связался старший оперуполномоченный ГУСБ МВД РФ Владимир Кузнецов, прибывший в Петербург из Москвы для плановой проверки подразделений нашего ГУВД, и попросил прокомментировать газетный материал. Мы встретились, и, хотя у нас нашлись кое-какие документальные подтверждения этой поразительной информации, офицер ГУСБ поначалу не поверил. Одним из аргументов невозможности подобной ситуации было его утверждение, что на такие публичные обвинения просто обязаны были отреагировать высшие чины ГУВД или городской прокуратуры. Мы договорились встретиться после завершения проверки, и на прошлой неделе эта встреча наконец состоялась. Гори-гори. Ясно? Если вы сейчас стоите, я советую вам присесть: наша информация не только подтвердилась, она оказалась неполной — на самом деле масштабы злоупотреблений, творимые в лучшем районном УВД Петербурга, были нами недооценены почти в три раза. То есть вместо 120 фальсифицированных уголовных дел проверяющие ГУСБ обнаружили в Пушкине 297 рукотворных «уголовников», большинство из которых даже не догадывались о последствиях своих задушевных бесед с местными участковыми милиционерами. — Как проходила ваша проверка — местные силовики вам оказывали помощь или вы рассчитывали только на свои силы? — На уровне города мы сотрудничали с УСБ ГУВД, а в самом районе, конечно, пришлось тяжело. Там уже знали, что именно мы ищем, и восторга наши действия не вызывали. Больше того, поначалу нам вообще говорили, что уголовных дел по 165-й статье УК в районе нет, и, пока мы не нашли специальный журнал, где были задокументированы все 297 эпизодов «хищений», говорить было не о чем. — Но после этого, наверное, в Пушкинской прокуратуре начали собственное расследование — ведь это их прямая обязанность? — После беседы в Пушкинской прокуратуре с местным руководством у меня сложилось стойкое впечатление, что оттуда я сам прямиком отправлюсь в камеру — там прямо заявили, что не видят в этих фальсификациях ничего ужасного, а вот наше расследование незаконно и предвзято. Я сообщил им, что тогда мне придется жаловаться на них руководству городской прокуратуры, но в ответ там только похихикали. — Ну уж в городской прокуратуре вы нашли взаимопонимание и поддержку? — Нет, зато меня там прямо спросили: «Чего вы хотите и что мы должны сделать для вас, чтобы скандал не вышел за пределы Петербурга». Я объяснил, что хочу, чтобы городская прокуратура провела собственную проверку в отношении должностных лиц Пушкинской прокуратуры — у нас-то нет таких полномочий. А на фальсифицированных уголовных делах стоят подписи районных прокуроров. Насколько мне известно, лица, санкционировавшие все это безобразие, и поныне руководят Пушкинской прокуратурой. Выводы делайте сами. — Как именно фальсифицировались эти уголовные дела? — Механизм такой: районный участковый получал в местной электрической компании списки должников и по своим каналам получал информацию об образе жизни этих людей. Отбирались одинокие пенсионеры или склонные к выпивке граждане, то есть не способные как следует осмыслить ситуацию горожане, с ними проводилась беседа следующего содержания: «Ты украл электроэнергию, тебя посадят в тюрьму, но, если ты подпишешь вот эту бумажку, все будет хорошо». Подсовывался чистый протокольный бланк, человек расписывался и писал заявление, что он раскаивается в содеянном и просит его не наказывать. Тем временем возбуждалось уголовное дело — на основании «чистосердечного признания», но горожанин-то этого даже не знал. В рекордные сроки, за пару дней, участковые оформляли все необходимые бумаги, вплоть до характеристик подозреваемого, и закрывали успешно «расследованное дело» о краже. В Пушкинской прокуратуре все это визировали, и местным силовикам шла в зачет так называемая «палка» — расследованное уголовное дело. Каждый участковый в 2001 году в месяц возбуждал по 20—30 таких дел, вот и набралось 297 штук. — Вы беседовали с потерпевшими горожанами? — Да, мы опросили несколько десятков человек, но не всех. Дело в том, что у нас была информация о том, что возбуждались дела даже в отношении несуществующих лиц или покойников, но эти документы были уничтожены сотрудниками Пушкинского РУВД прямо в ходе нашей проверки. Объяснили нам это так: якобы районный прокурор запросила у руководства Пушкинского РУВД все материалы по таким делам, их сложили в папку и оставили до утра в секретариате. А утром, не разобравшись, сотрудники секретариата решили уничтожить все ненужные документы и случайно сожгли эту папку. — Но это же прямой саботаж — разве за такие выходки не предусмотрена ответственность? — Мы не карательная структура — наше дело проверить и доложить кому следует. Наказывать должны другие лица. — Как в Москве отнеслись к результатам вашего расследования? — О результатах расследования было доложено лично министру внутренних дел Борису Грызлову, была также проведена коллегия МВД, на которой обсуждались меры по недопущению подобного впредь. Но вот что удивительно — когда я встречался с руководством местного ГУВД, то обнаружил официальную справку, подписанную начальником МОБ ГУВД СПб генералом Федоровым. В этой справке подводились итоги 8 месяцев 2001 года и ставилось в пример Пушкинское РУВД как лидер по раскрываемости. Причем подробно расписывался механизм возбуждения таких уголовных дел в качестве рекомендации для остальных подразделений ГУВД! То есть в городе отлично знали, что происходит, но полагали, что это совершенно нормально. — Начальник главка Вениамин Петухов известен в городе как здравомыслящий и честный офицер — трудно поверить, что он мог санкционировать подобное беззаконие. — Совершенно верно — ознакомившись с результатами проверки, генерал Петухов был настроен очень решительно, то есть был готов уволить всех участников этого безобразия. Но какой смысл увольнять рядовых участковых — я же разговаривал с ними потом, спрашивал, зачем они это делали. И ответы получал очевидные — те сотрудники, кто отказывался участвовать в этом фарсе, рисковали губернаторской надбавкой к окладу или вообще должностью. Наказывать надо было первых лиц — начальника Пушкинского РУВД Боднера и прокурора района Москаленко. Но Боднер с января на больничном, так что его и уволить пока нельзя, а Москаленко может наказать только руководство горпрокуратуры. — То есть ваше расследование не имело никаких последствий для затейников? — Практически нет, лишь по собственному желанию уволился один из рядовых сотрудников Пушкинского РУВД. Больше серьезно никто не наказан, и это обстоятельство, видимо, подвигло местных чиновников перейти в наступление — сейчас в Москву валом идут письма с жалобами на меня, в которых говорится о моей предвзятости и о том, что я разваливаю дружный коллектив пушкинских силовиков. Хочу сказать, что я первый раз сталкиваюсь с таким пренебрежительным отношением к нормам права, — если за 297 фальсификатов в Петербурге отвечать не принято, то могу только предположить, как обстоят здесь дела в отношении единичных злоупотреблений.