В этой истории, на первый взгляд, нет даже намека на большую политику и общественную значимость. Просто человеческое горе, с одной стороны, и безразличие - с другой. Дело, однако, в том, что на той, другой стороне, находится не самый последний в Петербурге человек - ректор Гуманитарного университета профсоюзов Александр Запесоцкий. А противостоит ему обычная семья: муж, жена, сын. Был еще один сын, старший, но он умер. И Александр Сергеевич Запесоцкий вовсе не виноват в смерти юноши. Он мог помочь его семье - и по справедливости, и, скорее всего, по закону. Но не захотел.

Гуманитарный университет профсоюзов, к слову сказать, недавно отметил десятилетие. С помпой, как полагается. Александр Сергеевич много говорил о чистоте вузовских традиций. Он вообще об этом любит говорить. Особенно - о чистоте денег, которые платят студенты и которые идут на их обучение. Мы тоже хотим об этом поговорить. И рассказать, как Александр Сергеевич "освоил" деньги умершего мальчика, который очень хотел учиться в его вузе. Но не успел.

Плохой диагноз

Игорь Веркин умер 29 июля 2000 года на руках у своих родителей. Последнее, что он успел сказать, - слова о любви к ним и брату Саше, о том, как ему хочется с ними остаться. Об этом умирающие, пока остаются в сознании, говорят очень часто. Слабое утешение - Игорь не чувствовал боли. Ему было семнадцать лет, и у него был рак. Говорят, любовь в таких случаях творит чудеса. Я лично о таких случаях ничего не знаю. Будь это правдой, многие жили бы вечно. В материальном мире, когда речь идет о тяжелой болезни, любовь материализуется в хороших врачах.

Я - не врач и не знаю точно, можно ли было спасти Игоря. Если бы диагноз поставили раньше, если бы Игорь не скрывал от родных пугавшие его симптомы... Он был нормальным, здоровым, в меру домашним парнем, баскетболистом. Дом - школа - тренировка - дом. Летом - спортивный лагерь. Никому, и в первую очередь ему самому, не хотелось верить, что все закончилось - раз и навсегда. В марте 1999-го плановая флюорография выявила в его легком крошечное темное пятнышко. Сделали компьютерные томограммы. Врачи сказали - аневризма, закупорка сосудика. Хорошо бы - теоретически - сделать операцию. На всякий случай.

Операцию пришлось сделать в мае, совсем другую и совсем не на легком. Игорь, оказывается, еще с января чувствовал, что что-то не так, но стеснялся, боялся сказать. Теперь уже никто ни в чем не сомневался. Рак. 8-я онкологическая больница.

Хирург сделал все, что мог. Операция прошла успешно. Игоря заверили, что он останется абсолютно полноценным человеком. После четырех курсов химиотерапии - снова в школу. На вопросы друзей насчет выпавших волос отшучивался - мол, прическу модную сделал. А в больнице лежал - так это с легким.

Заключай договор, и ты - студент

Игорь очень хотел учиться, родители уговаривали его подождать, отдохнуть, но парень попал на день открытых дверей в Гуманитарный университет профсоюзов. Он мечтал о профессии звукорежиссера, а в университете его отвели в настоящую студию, посадили в звукорежиссерское кресло, дали настоящие наушники...

Короче говоря, он поступил на подготовительные курсы и в марте 2000-го сдал все экзамены на четверки. Ему сказали - все в порядке, приноси деньги, заключай договор, и ты - студент.

Родители не могли отказать сыну. Хотя оба они - люди с достатком не выше среднего. Но за время работы на Ижорском заводе отец Игоря сумел скопить какие-то средства, а мать, учительница английского в той самой школе, где учился Игорь, получила наследство от литовских родственников.

Можно было заплатить за семестр, но отец настоял - за весь первый курс. Он лежал в больнице со вторым инфарктом и не был уверен в будущем. Да и в университете говорили, что скоро плата за обучение подскочит, а тем, кто заплатил за год, доплачивать не придется.

С диагнозом Игоря было трудно поступить в бесплатный вуз, а учиться, возможно, еще труднее. Поэтому 22 мая 2000 года он заключил договор с Гуманитарным университетом профсоюзов и внес 28 с половиной тысяч рублей. По тем временам - тысяча долларов.

Игорю оставалось жить два месяца. Ему становилось все хуже. Пятнышко в легком начало бешено расти. Игорь стал кашлять и задыхаться. Родители водили его к врачам и экстрасенсам, на что потратили последние деньги. И те, и другие честно говорили, что здесь бессильны...

Деньги возрату не подлежат

Едва оправившись после смерти сына, Лидия Игоревна обратилась в канцелярию Университета профсоюзов. Игорь не успел начать учиться, и она была уверена, что с возвратом срочно необходимых денег проблем не будет. Теперь эти деньги были нужны на лечение мужа и на воспитание младшего сына, 14-летнего Саши. Тем не менее, уже в канцелярии ее предупредили: рассчитывать не на что.

Официальное письмо с отказом она получила через три месяца - 9 ноября. Директор департамента по работе с кадрами "с сожалением" сообщала, что "вопрос о возврате денег решен отрицательно". Руководство университета ссылалось на два пункта в договоре, который подписывал Игорь. Первый - о том, что при расторжении договора по инициативе студента деньги не возвращаются. Второй - о том, что деньги не возвращаются в случае возникновения нерасшифрованных "форс-мажорных обстоятельств".

Пассаж насчет "инициативы студента" был настолько циничен, что Лидия Игоревна вначале даже не знала, как на него отреагировать. К ректору Запесоцкому обратился учительский коллектив 603-й школы, в которой учился Игорь и где преподает его мать. В ответ в кабинете заведующей РОНО раздался телефонный звонок и человек с голосом, похожим на голос Александра Сергеевича, заявил, что Лидия Игоревна может ничего не ждать: "а то остальные тоже захотят".

Не помогло и обращение в муниципальный совет. И наконец, уже в декабре 2000-го, Лидия Игоревна пришла на прием к "своему" депутату Законодательного собрания - Олегу Сергееву. Тот написал главе администрации Фрунзенского района Анне Марковой. В январе 2001-го Анна Борисовна сообщила, что достигнута договоренность о встрече с первым проректором университета Яковлевым.В случае если бы встреча состоялась, она была бы первым опытом общения Лидии Игоревны с руководством университета: Александр Сергеевич Запесоцкий за полгода так и не смог найти времени для беседы с матерью своего умершего студента. Однако г-н Яковлев по телефону сообщил Лидии Игоревне, что о сути дела ему ничего не известно. И констатировал, что в любом случае вопрос о возврате денег может решить только лично Запесоцкий.

Лидия Игоревна вновь обратилась в Законодательное собрание. Теперь Олег Сергеев написал самому Запесоцкому. И получил ответ: "И уважения к Вам, и сострадания к матери умершего молодого человека было бы вполне достаточно для положительного решения вопроса при иных обстоятельствах. Но я не имею права взять деньги других студентов, заплаченные за их учебу, и выплатить их Лидии Игоревне. А иных источников финансирования у университета нет. Ректор, профессор А.С.Запесоцкий".

Профессор пояснил, что деньги его вузом начинают расходоваться с момента выхода приказа о зачислении студента, и в дальнейшем "университет не имеет возможности предотвратить расходование данных средств вне зависимости от того, обучается студент фактически или нет. Место на учебной скамье может пустовать, а деньги продолжают расходоваться".

Короче говоря, проданный товар обратно не принимается. Даже если никакого товара нет, а покупатель мертв.

"Я хочу наказать их"

11 мая 2001 года Лидия Игоревна подала иск в федеральный суд Фрунзенского района. Еще тогда она, по ее словам, не собиралась никого наказывать за бессердечность. Просто ее семье были очень нужны эти деньги. В исковом заявлении она просила суд обязать Гуманитарный университет профсоюзов вернуть 28,5 тысячи рублей и компенсировать судебные расходы. Только после того, как на первом заседании 4 октября представитель университета заявил, что подаст встречный иск о "неистинности истца", Лидия Игоревна решила, что дополнит свой иск требованием возместить ей моральный ущерб. Утверждать, что подать иск с просьбой вернуть деньги вследствие собственной смерти должен сам Игорь, - это уже даже не перебор.

"Теперь я хочу наказать их, - сказала Лидия Игоревна "Известиям". - Мне кажется, это - мой долг. Так издеваться могут не только над нашей семьей, но и над другими семьями, потерявшими своих детей".

У Лидии Игоревны нет денег на адвоката, и она сама выступает в суде.

Представители Запесоцкого несколько раз на суд не являлись. Очередное заседание состоится 23 января.

Смерть человека - это форс-мажорное обстоятельство

"Известия" попросили прокомментировать ситуацию ректора Гуманитарного университета профсоюзов Александра Запесоцкого.

- Ваш университет не собирается возвращать деньги, заплаченные за обучение родителями умершего Игоря Веркина?

- Я-то лично, может, и не против. Но мы не можем взять деньги у других студентов, чтобы вернуть их семье умершего мальчика. Потому что заплаченные деньги начинают действовать практически сразу. И если студент, подписавший договор и заплативший за свое обучение, не может посещать вуз, значит, его деньги будут потрачены на "пустой стул". Таков профессиональный подход: обучение в вузах по госстандарту идет групповое.

Студенты подписывают со мной контракт, я комплектую группы, нанимаю преподавателей. На место исчезнувшего по разным причинам студента никого другого я посадить уже не могу. И чтобы возвращать деньги таким студентам, нужно уменьшать зарплату преподавателям. Можно, конечно, отломать часть от одного из компьютеров.

- Но одно дело, когда студент не может учиться по личным причинам, и совсем другое - когда он не может учиться потому, что умер. Разве в этом случае не надлежит вернуть деньги, заплаченные за услугу, которая не была оказана?

- Смерть человека - это, естественно, форс-мажорное обстоятельство. Но иногда в жизни бывают случаи, когда приходится рисковать деньгами. Тут стороны должны заранее договориться между собой, кто берет на себя этот риск. Всем, кто поступает в Университет профсоюзов, я сразу говорю (точнее, это записывается в договоре): если с вами что-то случится - вы умрете, тяжело заболеете, не сможете посещать занятия, то ваши деньги пропадут. Это честная позиция университета, которая записывается в договоре. Люди, которые не хотят брать на себя такой риск, могут пойти в другие вузы, например, в государственные учреждения на бесплатное обучение.

- Столь трагическая ситуация, как смерть студента, все-таки встречается нечасто. К тому же, по нашим сведениям, мать Игоря неоднократно пыталась поговорить с вами, но вы оказались недоступны...

- У меня даже нет предмета разговора с матерью умершего мальчика. Эта ситуация нами давно изучена, и для меня она стандартна. Студенты подписывают со мной договор, платят деньги. Я, как руководитель, обязан обеспечить процесс обучения, для этого я трачу заплаченные деньги. Большая часть расходов приходится на период до первого сентября. Словом, университет живет на студенческие средства. Так что если студент по разным причинам потом не может учиться - вернуть его деньги нет возможности.

- В общем, вы расцениваете эту ситуацию, как одну из многих в жизни университета, и не считаете нужным поучаствовать в ней лично?

- Я могу, конечно, поучаствовать в этой и других подобных ситуациях, взяв деньги из своей зарплаты. Но думаю, даже моей зарплаты не хватит на все такие случаи.

- Что, так много случаев?

- Но ведь десять тысяч студентов учится! Умирает, конечно, не каждый, но даже если три студента в год не смогут учиться по каким-то причинам, мне нужно будет три тысячи долларов выложить из своего кошелька. Трагических ситуаций ведь много - один попал под электричку, на другого упала сосулька, а третий был наркоманом и попал в тюрьму...

- А просто как человек, а не ректор крупного коммерческого вуза, вы как относитесь к такого рода ситуациям?

- Это действительно тяжелая человеческая трагедия, и я очень переживаю. Вдвойне трагедия, когда ребенок умер и деньги его пропадают. Но я не господь Бог, и я не могу предотвратить такие вещи.

- Мать умершего мальчика судится с университетом. Не боитесь скандала?

- Я не вижу тут никакого скандала. Я должен выполнять свои служебные обязанности. Если кому-то непонятны мои действия, я вынужден обратиться к юристам.

- То есть вы готовы к судебным разбирательствам?

- Суд может делать все, что угодно. Для меня главное знать, что я поступаю правильно.