Сенсационная новость пришла с самого “верха”. Как сказал Владимир Путин, в самое ближайшее время он подпишет указ, которым Комиссия по помилованию при Президенте России будет ликвидирована. Хотя само явление “милости к падшим” останется. Списки претендентов на нее будут теперь составлять руководители субъектов Российской Федерации. А что самое важное — эти списки должны публиковаться в СМИ. Чтобы каждый гражданин России мог знать, за какое преступление осужден человек и почему его помиловали. Тучи над головой руководителя комиссии Анатолия Приставкина сгущались давно. И вот грянула гроза. Шокирующие данные Как же проходила процедура помилования до последнего времени? Помиловать заключенного — освободить вчистую или сократить срок — может только президент. Эта норма закреплена Конституцией. Однако понятно, что у самого президента нет возможности вникать в каждое конкретное дело. Поэтому в структуре кремлевской администрации есть Управление по вопросам помилования. Именно оно прочитывает все прошения (а их ежедневно приходит от 200 до 600), отбраковывая явно “негодных” кандидатов (таковых бывает до 90%). Одобренные или спорные дела передаются в Комиссию по помилованию при Президенте РФ — общественный орган, собранный из самых уважаемых людей. Только с их согласия материалы “вставших на путь исправления” заключенных направляются на подпись президенту. Еще летом “МК” опубликовал любопытные данные о том, кто из осужденных преступников получает милость от президента (“Насильник мил не будет”, “МК” от 9.07.2001 г.). Это были результаты проверки Минюста РФ — кстати, первой: с момента создания Комиссии по помилованию, т.е. с 1992 г., подобных проверок никто не проводил. Цифры оказались просто шокирующими (см. таблицу). Мы искренне удивились, как это в списки помилованных попали махровые рецидивисты и отъявленные негодяи. Убийцы и бандиты. Неоднократно судимые. И даже те, кого однажды уже миловали. Комиссия на нас тогда очень обиделась. И даже требовала опубликовать опровержение. А что опровергать? Ведь мы написали правду. Теперь, пожалуй, мы можем ответить и на последний вопрос. Почему убийцы и насильники оказывались на свободе. Как выпускали Спичку Самый яркий пример — 39-летний Александр Спичка, трижды судимый криминальный авторитет с богатым уголовным прошлым, который тоже в прошлом году оказался среди помилованных. Как мы уже писали, в 1990 г. Спичка был приговорен к 8 годам лишения свободы за разбой. Но отсидел он всего год — блестяще спланированный побег подарил ему свободу на целых 7 лет. В 1998 г. меч правосудия все же настиг и покарал беглеца. К неотбытому сроку ему добавили еще 1,5 года за побег. В итоге Спичка оказался в мордовских лагерях, обреченный 8,5 года давиться баландой. В колонии ЖХ-385/4, куда прибыл Спичка, все знали, какой шлейф криминальных подвигов за ним тянется. Поэтому, когда в сентябре 2000 г. в управление мордовских колоний пришел указ президента о помиловании уголовника со стажем, тюремщики ахнули. Как так? Кто рекомендовал? За какие такие заслуги дарована ему президентская милость? Тем не менее Спичку немедленно освободили — с президентом не поспоришь. Но одновременно стали наводить справки: кто хлопотал за криминального авторитета? Выясняли осторожно, чтобы не выносить сор из избы. И вдруг из Москвы пришло новое известие — помилованный Спичка А.В. ... погиб. Так что выяснить все по-тихому не получилось: делом о странном помиловании заинтересовались “наверху”, оно ушло в Генпрокуратуру. Следствие длилось без малого год и завершилось совсем недавно. “Под раздачу” попали начальник колонии ЖХ-358/4 полковник Сергей Литюшкин, а также двое знакомых Спички — жители подмосковного Красногорска Сергей Иконников и Сергей Кривенко. Они, собственно, и заварили всю эту кашу. Иконников и Кривенко регулярно навещали своего корешка в зоне и однажды сообщили Спичке, что нашли подход к начальнику колонии. Иконников для исправительной системы был большой шишкой — он возглавлял подмосковное садоводческое товарищество и мог помочь со стройматериалами и ремонтом. Поэтому, когда садовод предложил Литюшкину: давай, дескать, я тебе спонсорскую помощь окажу, а ты взамен разрешишь с дружком видеться без всяких ограничений, тот особо не возражал. “Прикормив” таким образом начальство, приятели стали аккуратно зондировать почву о возможных вариантах освобождения Спички. Надо сказать, что в то время (начало 2000 г.) процесс помилования шел по России прямо-таки строевым шагом. В 1999 г. милость от президента получили почти 7,5 тыс. заключенных — каждый десятый из тех, кто подавал прошение. А чтобы попасть в заветные списки, всего-то и требовалось ходатайство администрации колонии да положительные характеристики. Плюс еще какие-нибудь справочки о неизлечимых болезнях и наличии голодных детей-малолеток. Все нужные документы приятели Спички заполучили. Как им удалось уломать начальника пойти на подлог, доподлинно не известно. Говорят, Иконников за сговорчивость пообещал полковнику домик в Подмосковье. Правда, собственноручно писать “липу” Литюшкин не стал. Он просто передал друзьям 5 пустых бланков с печатями. А те уже заполнили их как надо. Приписали Спичке запущенный сахарный диабет и малолетнего ребенка. А также добавили обязательное в таких случаях: “встал на путь исправления”. Тут же сообщалось, что для него, Спички, уже заготовлено место работы, где весь трудовой коллектив ждет исправившегося с распростертыми объятиями. Вооружившись этой “липой”, друзья направились в Москву. Самое слабое звено А вот дальше начинаются загадки, над которыми до сих пор бьется Генпрокуратура. Как “липовые” лагерные документы попали в президентское Управление по помилованию? Ведь обычно они приходят по почте. — Пока мы этого не знаем, — говорит следователь по особо важным делам Генпрокуратуры РФ Константин КРИВОРОТОВ. — Этот эпизод мы выделили в отдельное производство и сейчас его расследуем. Другими словами в Генпрокуратуре предполагают, что в Управлении по помилованию кто-то взялся поспособствовать Иконникову и Кривенко и “помог” фальшивым документам добраться к месту назначения. Достоверно известно, что за помилование Спички Иконников и Кривенко заплатили (они сами этого не отрицают) большущие деньги. По нашим данным, 250 тыс. долл. Но кому? Это и пытаются сейчас выяснить прокуроры. И если им это удастся, разразится грандиозный скандал. В Управлении по помилованию при Президенте РФ все прокурорские подозрения по поводу мздоимства считают, мягко говоря, необоснованными. — Это полная чушь, — горячится замначальника управления Галина ГУРОВА. — Лагерные материалы по Спичке вместе с ходатайствами от его родственников пришли к нам из президентской приемной. Это легко проверить — там все обязательно регистрируют. Кстати, нигде не регламентировано, каким именно образом к нам должны поступать документы. Мне их могут, например, на улице передать — и мы будем обязаны их рассмотреть. — А как же вы устанавливаете подлинность документов? Ведь мало ли что могут подсунуть... Разве вы не должны хотя бы перезвонить в колонию? — К нам ежедневно поступает по 400—500 дел. Как вы думаете, есть у меня возможность по каждому из них звонить в колонию и спрашивать, посылали они нам документы или нет? Мы проверяем наличие печатей, подписей, чтобы бланки были подлинные... — И в случае со Спичкой никакой халатности со стороны управления не было? — Нет. Мы все делали правильно. Откуда я знаю, подлинная там подпись начальника колонии или нет? Я лично с ним не знакома, и образца его подписи у меня нет. А все бланки и печати были настоящие. Вот посмотрите, у меня на столе сейчас лежат точно такие же лагерные документы. Только что пришли. Откуда мне знать: может, они тоже поддельные? Действительно, проверить подлинность документов невозможно. Это и было самым слабым звеном существовавшего доныне механизма помилования. — Ну хорошо, подлинность документов вы проверить не можете. Но тот же самый Спичка не подходит под основной критерий помилования: он не отсидел половины срока, да к тому же был в бегах... — Когда мы получили документы по Спичке и ознакомились с приговором, мы сразу отказали ему в помиловании. А после этого начались звонки. Мужские голоса на другом конце трубки представлялись сотрудниками колонии, интересовались, как продвигаются дела со Спичкой. Он, дескать, у нас такой хороший, просто замечательный, достоин помилования... Звонили чуть ли не каждый день. Вот мы и решили — ладно, направим документы Спички на комиссию, а уж они как решат, так и будет. Ведь он отсидел в общей сложности почти 4 года из своих 8,5. Отчаяние Галины Гуровой понятно. Управление в несколько десятков человек едва справлялось с гигантским объемом работы. В 2000 г. там “перелопатили” более 57 тыс. обращений о помиловании. За это впору хвалить, а не ругать. Но кому нужен конвейер, если невозможно проконтролировать качество его продукции на выходе? Расценки твердые, посредники надежные Случай с помилованием Александра Спички в Управлении по помилованию называют исключительным. Да, пока он уникальный. Но лишь потому, что — единственно известный. Ведь огромное количество других фактов сомнительного помилования никто никогда не проверял. В середине 90-х годов, например, был помилован убийца Николай Коновалов. В документах указывалось, что Коновалов “твердо встал на путь исправления и заслуживает гуманного акта помилования”. А оказавшись на свободе, Коновалов зарезал ножом свою жену (мать двоих детей). Спустя шесть дней молотком размозжил голову еще одной женщине. И до сих пор не установлено, кто же на самом деле подписал Коновалову “положительную” характеристику. Стоит закорючка, и все. Еще один яркий пример. Владимир Писков, злостный рецидивист с яркой уголовной биографией, тоже оказался в списках претендентов на помилование. В 1983 г. он получил 2 года за кражу и был освобожден по амнистии. В 1984 г. отсидел 1 год опять же за кражу, в 1987 г. получил 8 лет за кражу, грабеж, разбой. В 1991 г. попытался бежать — получил еще 1,5 года за побег. Освободился в 1996 г. И в том же году осужден снова — на 8 лет за разбойное нападение. Между прочим, по документам из администрации колонии Писков характеризуется весьма положительно... Согласитесь, трудно поверить, что судимый 5 раз рецидивист, готовивший побег, считался в колонии ангелом. Но ведь кто-то же написал ему положительную характеристику. И сколько таких — страшно представить! — “положительных” было помиловано за 10 лет работы комиссии. Неужели высоконравственным общественным деятелям с безупречной репутацией — заслуженным людям во главе с Анатолием Приставкиным — ни разу даже не приходило в голову, что на помилованиях кто-то делает большие деньги? В Челябинской области недавно был вынесен приговор сотруднику колонии ЯВ 48/1, командиру отряда лейтенанту Фаридонову. Лейтенанта взяли с поличным, когда он получал взятку от осужденного за положительную характеристику. Взятка была небольшой — всего 1 тыс. руб. Поэтому и приговор оказался нестрогий — 2 года условно. Но факт остается фактом. “МК” получает сотни писем из колоний, обитатели которых уверяют: на все там есть определенная такса. На послабление в режиме, на характеристику, на условно-досрочное освобождение. И на “помиловку”, само собой. Пару лет назад я писала о человеке, осужденном за двойное убийство на 25 лет. Друг этого осужденного, прошедший массу инстанций и постоянно “отчитывавшийся” мне, однажды сказал: “Все бесполезно. Нужно 75 тысяч долларов”. Я не поняла: на что? “За эту сумму ему через помилование скостят срок”. Нет, не сами члены высокой комиссии — упаси Бог! Какие-то посредники, которых крутится возле зон навалом. За каждый год “помилования” эти посредники просят по 5 тыс. долл. Заплатишь при 10-летнем сроке 50 тыс. — отпустят вчистую; 25 тыс. — скостят половину, и так далее. Грустная арифметика Очевидно, что конвейерное помилование, в котором столько слабых мест, играет на руку преступникам. Это, похоже, понимают все, кроме членов самой Комиссии по помилованию. Анатолий Приставкин продолжает отстаивать свою позицию: мол, только они и являются защитниками всех сирых и убогих, осужденных “за кражу кочана капусты”. Конечно, среди помилованных такие тоже есть. Но их абсолютное меньшинство. Уже с конца прошлого года президент Путин перестал подписывать прошения о помиловании “списком”, как это было раньше. В этом году он помиловал всего-навсего 21 осужденного, хотя комиссия Анатолия Приставкина рекомендовала ему простить более 2 тысяч человек. Тем самым Путин дал понять, что сложившаяся за 10 лет практика помилования его больше не устраивает. А в понедельник он подтвердил это журналистам. Но ведь и комиссия, и управление работали весь год и работают до сих пор в прежнем режиме. Получается, вхолостую? — Об указе президента я ничего не знаю, — говорит начальник Управления по помилованию Роберт ЦИВИЛЕВ. Его вообще пока нет и когда он будет неизвестно. Мы работали и работаем в прежнем режиме. Ведь никто никаких претензий нам не высказывает. А о том, что мы берем взятки за помилование, мы узнаем только из газет. Обидно, что журналисты освещают только одну сторону медали. Да, среди помилованных оказалось 76% преступников, совершивших тяжкие преступления. Но это же можно истолковать по-разному. Или вот все склоняют фамилию Рабомызай. Мол, за убийство он был осужден на 9 лет, а через 2 года уже помилован. Но ведь никто не знает, что этого Рабомызая мы помиловали по просьбе МВД — его обменяли на двух наших пленных солдат в Чечне. Еще все упирают на то, что сначала миловали по 4 тыс. человек в год, а потом по 12 тыс. Так ведь какая очередь образовалась: люди годами ждали, пока рассмотрят их прошения. Доходило до казусов. Мы милуем, а человек уже, оказывается, давным-давно на свободе — отсидел свой срок. Или — что хуже — умер. Поэтому 2 года мы работали ударными темпами, чтобы ликвидировать эту очередь. — Почему же президент перестал считаться с вашим мнением? — Все дело в одном человеке — заместителе руководителя Администрации Президента Викторе Иванове. Именно на его столе скапливаются все прошения о помиловании и наши рекомендации. Он не доводит эти бумаги до президента. Сам решает, кого миловать, а кого нет. Фактически берет на себя президентские полномочия и дает на подпись Путину лишь то, что считает нужным. — На каждом заседании комиссия рассматривала по 200—300 дел. Разве с такой скоростью можно разглядеть человека? — На заседании, которое проходит раз в неделю, подводятся лишь итоги нашей работы. Сама же работа по изучению документов идет в течение всей недели, днями, а зачастую и ночами. Члены комиссии каждый раз уносят с собой домой кипу дел... Хорошо, пусть даже так. Но не могу удержаться от элементарных арифметических подсчетов. Предположим, что члены комиссии, все 17 человек, напрочь забросили свои основные дела. Писатель Анатолий Приставкин перестал писать книги, режиссер Марк Розовский носу не кажет в театр и т.д. Допустим даже, что члены комиссии совсем отказались от еды и спят ну от силы по 6 часов. А все остальное время они только и делают, что изучают дела о помиловании. 18 рабочих часов — это 1080 минут. Умножаем на 6 дней (7-й день — заседание) и делим, в среднем, на 250 дел. Получаем 25 минут на одно дело! И это, как мы помним, при самых невероятных раскладах. Реально же количество затраченного на каждое дело времени гораздо меньше, фактически оно стремится к нулю. Успеть бы приговор до конца дочитать... Те же нехитрые подсчеты показывают, что на голосование во время заседания по одному делу уходит не более 2—3 минут. А как же частые высказывания Анатолия Приставкина, что на комиссии они спорят часами? Право президента Замминистра юстиции Юрий КАЛИНИН вполне согласен с нашей арифметикой, хотя Калинин сам, между прочим, член Комиссии по помилованию. По его словам, на заседаниях не только не успеваешь вникнуть в дело, но даже порой и руки поднять — так все молниеносно происходит. Невольно представляется эдакая забавная картина. Сидят рядком члены высокой комиссии и несколько часов кряду машут руками... — Юрий Иванович, а вы считаете нормальным то, что сейчас президент милует единицы? — Такова воля президента, это его конституционное право. Хочет — милует, хочет — нет. Я только не понимаю, чем недоволен г-н Приставкин? В его функции входит только рекомендовать к помилованию, а не собственно помилование. Как можно обвинять президента в том, что он милует не всех, кого рекомендует комиссия? — Но в управлении и в комиссии считают, что документы просто не доходят до президента, а скапливаются у Иванова? — Глупости. Какой чиновник, интересно, отважится утаивать информацию от президента? Вы поймите, нельзя подменять правосудие помилованием, как это было до сих пор. Ведь есть еще условно-досрочные освобождения, амнистии. В этом году, например, суды освободили досрочно более 90 тыс. осужденных. По амнистии вышло более 200 тыс. человек. Зачем же эту работу, которой занимаются тысячи судей-профессионалов, взвалила на себя Комиссия по помилованию из 17 человек? Теперь, когда эту практику прекратил сам президент, они почему-то обвиняют нас: чиновники Минюста немилосердные. А то, что мы разработали поправки в Уголовный кодекс, с принятием которых ежегодно будет сокращаться число заключенных на 250 тыс. человек? Уже сейчас у нас в тюрьмах и колониях осталось 970 тысяч заключенных, хотя еще 2 года назад было почти 1,2 миллиона. Это не в счет? А помилование президента — акт исключительный. И ошибок здесь быть не должно. И вот грядущий президентский указ — Комиссии по помилованию больше не будет. Похоже, проблему решили одним махом. Вот только разобраться с уже состоявшимися “странными” помилованиями все-таки не помешает. Чтобы вновь не наступить потом на старые грабли. Неопознанная закорючка вместо подписи вполне ответственного за зэка лица — это почти анекдот. Только очень грустный. КАК РАЗГОРАЛСЯ СКАНДАЛ До середины 2000 года Комиссия по помилованию, возглавляемая Приставкиным, работала с размахом. Президент миловал всех, чьи дела ложились к нему на стол. Так было ровно до тех пор, пока в Администрации Президента не появился новый человек — Виктор Иванов. Ему, бывшему кагэбэшнику, поручили курировать деятельность “приставкинцев”. Одновременно членом Комиссии по помилованию был назначен замминистра юстиции Юрий Калинин. Сентябрь 2000 г. — начинается “ревизия” комиссии; детально изучаются все дела, которые направляются на подпись президенту с рекомендацией “помиловать”, а также уже подписанные президентом. Октябрь 2000 г. — Минюст РФ рассылает начальникам колоний указание №8909 “О подготовке материалов на помилование осужденных”, в котором, в частности, говорится: “Исключить факты ходатайства администрации учреждений о помиловании в отношении лиц, отбывших менее половины, а осужденных за особо тяжкие преступления — менее 2/3 срока наказания”. Январь 2001 г. — появляется еще одно указание Минюста РФ, в котором предупреждается о “персональной ответственности” за необоснованные ходатайства о помиловании с требованием “сократить количество ходатайств”, поскольку “такие случаи должны иметь единичный характер”. Февраль 2001 г. — назревающий скандал обсуждается на встрече членов Комиссии по помилованию с руководителем Администрации Президента Александром Волошиным. Май 2001 г. — проверка закончена. Виктор Иванов направляет Владимиру Путину письмо, в котором обвиняет сотрудников комиссии в полной некомпетентности. Из 2565 ходатайств, рекомендованных комиссией, он рекомендует удовлетворить лишь 115. Еще Иванов предлагает ввести в комиссию сотрудников МВД, Минюста, Генпрокуратуры и Верховного суда. Президент наложил резолюцию: “Согласен”. Май 2001 г. — министр юстиции Юрий Чайка в письме Виктору Иванову пишет: “Помилование является исключительной мерой, которая не должна подменять иные формы освобождения от уголовной ответственности и наказания и тем более применяться широко... Полагаем необходимым возложить подготовку материалов по вопросам помилования на Минюст России. При этом в данной работе обязательно должны принимать участие органы прокуратуры, суда, МВД России и иные правоохранительные органы”. Май 2001 г. — члены Комиссии по помилованию пишут письмо Владимиру Путину с просьбой о встрече. Встреча не состоялась. Июнь 2001 г. — Анатолий Приставкин собирает пресс-конференцию, где делает сенсационное заявление: “Путин перестал подписывать указы о помиловании. Работа комиссии приостановлена”. Скандал переходит в открытую фазу. Июль 2001 г. — Минюст РФ обнародует статистические данные о работе Комиссии по помилованию, прямо указывающие на то, что большинство помилованных — опасные преступники. Август 2001 г. — появляются слухи, что готов проект указа о расформировании “приставкинской комиссии”. Называются фамилии возможных преемников Анатолия Приставкина. Декабрь 2001 г. — за год президент помиловал 21 осужденного. Хотя комиссия под руководством Анатолия Приставкина работает в прежнем режиме. 2002 г. — планируется создать комиссии по помилованию на местах под патронажем губернаторов.