Всем известно, что история - наука спорная. Что в ней сколько ученых - столько и мнений. Однако спорными в исторической науке бывают как раз не мнения, а факты. Причем самые что ни на есть "непреложные".

Вот, например, казалось бы, доподлинно известно, что 27 мая 2003 года Санкт-Петербургу исполнится ровно 300 лет. Однако есть все основания полагать, что даже этот хрестоматийный факт в ближайшее время будет поставлен под сомнение.

О тонкостях летосчисления

В отличие от людей, города исчисляют свой возраст по-разному, в зависимости от объективных обстоятельств и субъективных факторов. Разумеется, проще всего обстоит дело, когда точная дата основания города известна и когда он строится "на пустом месте". В остальных случаях у городов появляется возможность "возрастного люфта", причем весьма значительного.

Некоторые города отсчитывают свой возраст от первого летописного упоминания (Москва), другие приравнивают его к возрасту самых древних археологических находок на своей территории (Киев). Характерно, что большинство европейских городов, у которых, казалось бы, известна точная "дата рождения" (чаще всего - закладки крепости), пытается увести свою родословную как можно дальше в глубь веков. Крупнейшие европейские столицы стремятся подчеркнуть собственную древность всеми доступными способами. И хотя бесспорное лидерство Рима вроде бы не оспаривается, однако и Париж, и Лондон активно борются за звание старейших: оба уверенно насчитывают себе по 2000 лет.

При этом современных европейцев, желающих считать свои города максимально древними, отнюдь не смущает ни то, что в итоге приходится признать основателями поселения чужеземцев-завоевателей, ни то, что изначально город мог иметь совсем другое имя и в течение веков даже несколько менять свое местоположение. Парижане, например, считают основателями своего города римских завоевателей, которые примерно в 52 году до н. э. устроили на острове в излучине Сены поселение, названное ими Лютецией. Затем будущий Париж слегка "переплыл" по течению реки, с 358 года стал называться Civitas Parisiorum ("город паризиев" - кельтских переселенцев из Малой Азии), затем просто Паризия, а еще позднее - Париж.

Лондонцы возводят свою историю к 43 году до н. э., когда части римского "экспедиционного корпуса" основали на берегу Темзы поселение с именем Londinium. При этом жителей британской столицы вовсе не смущает тот факт, что городская стена, - являющаяся, как известно, главной урбанистической приметой, - опоясала этот населенный пункт лишь три без малого столетия спустя.

Столицы поскромнее - к примеру, Стокгольм, - говорят не о двух, а лишь об одной тысяче лет. Шведы утверждают, что первые поселения точно на месте современного Гамла Стана (старого города) появились как раз десять веков назад.

Примерно столько же лет и Мадриду: первое арабское поселение на его современной территории появилось в IX веке. Из соседей Петербурга самой скромной столицей выглядит Хельсинки, основанный в 1550 году. Причем долгое время этот город по сути городом не являлся - его рост начался лишь после строительства в 1748 году мощной крепости.

Вопросами исчисления собственного возраста весьма озабочены и многие города Российской Федерации. Так, власти Татарстана, судя по всему, сумели настоять на признании тысячелетней истории Казани. Особую пикантность этому придает тот факт, что возраст города удвоился всего за какое-то столетие: в конце XIX века была торжественно отмечена пятисотая годовщина основания Казани. Ныне ситуация в корне изменилась: "Многочисленные изыскания ученых со всего мира показывают, что столица Республики Татарстан г. Казань имеет древнюю, тысячелетнюю историю". И это при том, что, согласно признаниям самих татарстанских ученых, "практически весь дорусский период истории города является белым пятном и такие фундаментальные вопросы, как время основания города, вехи его ранней истории до последнего времени изучены недостаточно".

О своей "тысяче" рассуждают и во Владимире, при том, что все советские школьники в свое время знали как дважды два, что будущий стольный град был основан в 1108 году. Однако местные историки сначала отыскали в летописях "более точную дату" - 990 или 992 год, а затем и вовсе объявили о том, что первые славянские поселения появились здесь уже в начале IХ века.

Петербургу тесно

Город на Неве выглядит в ряду этих "почтенных старцев" просто безусым юнцом. Что, при ближайшем рассмотрении, более чем странно, если учесть, что у города на Неве никак не меньше оснований блистать благородными вековыми сединами и рассуждать о собственных исторических корнях. В начале августа городской Фонд культуры при поддержке областного Союза правых сил провел специальный семинар "Петербург до Петербурга", посвященный этой проблеме.

Возможно, сами того не желая, участники этого семинара поставили под сомнение всю концепцию грядущего празднества. Авторы идеи предлагают три основных даты, от которых можно было бы исчислять зарождение Санкт-Петербурга: основание первого крупного населенного пункта в нашем регионе - Старой Ладоги (которая в 2003 году будет отмечать свое 1250-летие), основание первых поселений на современной территории самого города, из которых самое известное - шведская крепость Ландскрона (700-800 лет назад) и, наконец, строительство на месте впадения Охты в Неву крепости Ниеншанц и города Ниена (произошедшее за 100 лет до закладки Петропавловской крепости). У каждого из этих вариантов есть свои сторонники.

Наиболее дискуссионным представляется вариант со Старой Ладогой, однако и у него есть убежденные сторонники. "Давайте будем исходить не из конкретных территориальных привязок, - призывает, в частности, директор Института исследований Петербурга Сергей Семенцов, - а из поразительного сходства функций, которые выполняли Старая Ладога и Петербург. Старая Ладога выполняла столичную функцию для всей Руси, затем охранительную, торговую и промышленную. Точно те же самые функции в свою очередь реализовывал и Петербург".

При этом факт территориальной удаленности первой столицы Руси от современного Петербурга смущать не должен. Ведь перенос города с места на место вовсе не обязательно прерывает градостроительную преемственность. "Вспомним хотя бы русско-карельскую Корелу (по-шведски Кексгольм, теперешний Приозерск), - отмечает, со своей стороны, петербургский историк и культуролог Дмитрий Спивак. - В XVI веке ее поставили гораздо выше, чем сейчас - у порогов Вуоксы, а позже перенесли вниз по течению, но это традиции никак не нарушило". Можно вспомнить и вышеупомянутый пример Парижа.

Со своей стороны, вице-президент Фонда культуры Виталий Третьяков полагает, что вести исчисление возраста Петербурга от Старой Ладоги некорректно: "Это все же другая историческая эпоха. Думаю, куда более правильно - по аналогии с Парижем - отмечать восьмисотлетие просто с начала освоения невских земель, появления здесь первых поселений".

В этой связи факт родства Петербурга и Ниена кажется практически бесспорным. Крепость Ниеншанц была построена в устье Охты в 20-е годы XVII столетия, город развился вокруг фортеции и в 1632 году получил от короля городскую хартию, подтверждающую его статус. Между двумя городами - не просто "картографическая", но вполне материально-культурная преемственность: камни из разрушенного русской армией в 1703 году Ниеншанца пошли на строительство Петербурга, туда же была переведена и часть местного населения. По утверждению историков, облик города Ниена удивительным образом напоминал ранний - петровский - Петербург. В полуразрушенном виде Ниеншанц сохранялся вплоть до начала XIX века.

"Я - социолог, и у меня просто есть ощущение, что Петербургу сейчас тесно в тех хронологических границах, в которых он находится: рамки трехсот лет для этого города узки, - заявляет Виталий Третьяков и, понимая, что вторгается в сферу жизненно важных интересов начальства, спешит оговориться. - Однако я бы ни в коем случае не связывал эту идею с попыткой оппонировать властям".

Однако власти, судя по всему, рассуждают иначе, поскольку реагируют на возникновение дискуссии о "петербургских корнях" весьма резко и эмоционально:

"Я вообще отрицательно отношусь к интеллектуальным провокациям, - расставляет все точки над "i" заместитель председателя городского комитета по внешним связям Владимир Чуров. - Почему это опасно в данном случае? При дефиците ресурсов - и материальных, и интеллектуальных - обществу нужна консолидация, которая невозможна без объединяющей идеи. Пытаться расколоть эту идею - значит, наносить вред. Сейчас нам всем надо сосредоточиться на том, чтобы достойно встретить 300-летие города. То, что Петербург был основан именно в 1703 году, вещь, слава Богу, бесспорная и подтвержденная документально. Оттуда, из допетербургских поселений, идет одна из идей Петербурга, но не сам город. Это не Петербург до Петербурга. Петербург - это новый этап освоения людьми этой территории".

В один ряд с великими

"На берегу пустынных волн / Стоял он, дум великих полн..." - так о начале творения Петербурга сказал его главный певец. Фраза эта стала одним из краеугольных камней устойчивого городского мифа, согласно которому Петербург был выстроен Петром на практически безлюдном месте. И хотя далее говорилось о том, что "По мшистым, топким берегам / Чернели избы здесь и там, / Приют убогого чухонца", - в подсознание почему-то врезались именно первые строчки.

Пушкин не явился изобретателем подобного взгляда: аналогичная концепция была заложена в основание первых мифов петровской эпохи: и про "город-парадиз", и про умышленность и неестественность Петербурга, и про Петра-антихриста, и про то, что "Петербургу быть пусту".

И сторонникам петровских реформ, и их противникам хотелось видеть в Санкт-Петербурге результат титанических (вариант - "дьявольских") трудов российского самодержца. У ближайших преемников Петра также не возникало особого желания докопаться до шведских, финно-угорских и даже новгородских корней своей блестящей столицы, отделанной по последнему слову европейской моды.

Однако сегодня у Петербурга - несколько иное предназначение, чем 300 лет назад. Его задача, как и задача любого другого европейского региона, не в том, чтобы "поражать и устрашать", а в том, чтобы найти собственную модель устойчивого развития. И в этой связи очень важным является осознание петербуржцами той истины, что городская жизнь на берегах Невы существует вовсе не потому, что 300 лет назад великий московский повелитель решил "назло надменному соседу" основать здесь свою новую столицу. Место, на котором стоит современный Санкт-Петербург, обладает собственной логикой жизни, собственной геополитической парадигмой, которая существовала и существует вне зависимости от того, в состав каких государств входила данная территория в то или иное время.

Расширение хронологических рамок города укрепляет его естественную связь с Европой, с соседями по Балтике, что особо актуально в свете развивающегося процесса глобализации. Кроме того, "постарев" на несколько столетий, наш город сможет чувствовать себя "на равных" с ведущими европейскими центрами. Речь, разумеется, не о том, чтобы "отменять" 300-летие. Речь о том, чтобы, празднуя юбилей основания крепости Санкт-Питербурх, не забывать о том, что собственно петербургскому этапу жизни города на Неве предшествовали несколько сот лет его истории, которую мы на протяжении долгого времени не замечали