Для коммунистов -- по крайней мере сохранить свое представительство в Думе на нынешнем уровне. Для СПС, ЛДПР и «Яблока» -- хотя бы набрать вожделенные 5%. Для Кремля, представленного сейчас в нижней палате парламентским большинством из нескольких фракций и депутатских групп, -- ни в коем случае не потерять это большинство. Неизменно высокий рейтинг президента Путина вовсе не гарантия сохранения большинства в Думе за сторонниками исполнительной власти. В самом деле, суммарный результат «Единства» и ОВР, слившихся ныне в «Единую Россию», на прошлых парламентских выборах составил около 36%. Самые оптимистичные прогнозы для «Единой России» на декабрь этого года не дают ей больше 24--28% реальных голосов участников будущих выборов. Возникает резонный вопрос: как можно охарактеризовать этот «выпадающий» электорат и кому он достанется при сохранении прежнего политического ландшафта? Несомненно, это электорат протестный и достаточно неконформистский, поскольку не готов поддержать партию власти, которой сегодня практически все СМИ предрекают безоговорочную победу. А раз так, достанется он на три четверти КПРФ, ведь других мало-мальски серьезных оппозиционных партий пока не просматривается. В то же время этот электорат не отрицает власть как таковую -- и «Единство», и ОВР в 1999 году ассоциировались с той самой властью: федеральной ли, региональной ли. Никакого парадокса здесь нет: достаточно вспомнить, что оба конкурировавших тогда избирательных блока одновременно с властным носили и протестный характер. ОВР шел под откровенно антикремлевскими лозунгами; «Единство» (хоть и направляемое администрацией президента) в философском смысле было отрицанием режима Ельцина, и это явственно ощущалось. Так какой же политической силе охотнее всего отдаст предпочтение обсуждаемый «выпадающий» электорат? Правильнее всего обозначить эту гипотетическую силу как «протестную партию власти». Именно ее возникновение и усиление может стать ключом и к ограничению влияния коммунистов, и к сохранению в активе Кремля всех центристски ориентированных избирателей. Некоторые лидеры «Единой России» периодически заявляют, что любая другая центристская партия лишь отберет голоса самих единороссов и ничего не принесет в общую копилку. Эти утверждения можно списать либо на непонимание ограничений собственной электоральной базы, либо на вполне естественное желание сохранять монопольное положение в широком политическом спектре между коммунистами и либералами. «Протестная партия власти» должна быть левой, заметно левее занимающей центр «Единой России». Протестные настроения в обществе сегодня носят ярко выраженную левую окраску. Кроме того, ей необходима поддержка на уровне региональных элит. И эту поддержку «протестная партия власти» получит, если сумеет согласовать с главами регионов кандидатуры одномандатников, а с Москвой -- разрешение главам эти кандидатуры поддержать. Кроме того, при несомненной лояльности Кремлю и лично президенту «протестная партия власти» должна иметь возможность и моральное право критиковать правительство. Основная «партия власти» -- «Единая Россия» -- такого морального права не имеет уже хотя бы потому, что в числе ее высших руководителей -- несколько членов этого самого правительства. Сегодня на роль «протестной партии власти» претендуют сразу несколько политических организаций. Наиболее серьезные из них -- Народная партия Геннадия Райкова и Партия жизни во главе с Сергеем Мироновым. Председатель Совета Федерации все еще недостаточно хорошо известен избирателям и может рассчитывать на «эффект новичка». Отчасти способствовать успеху его партии могут рыхлость и неопределенность идеологических установок, позволяющие модифицировать политическую платформу прямо на ходу. В то же время Партия жизни недостаточно левая, недостаточно «своя» для региональных лидеров, недостаточно дистанцированная от правительства. Вероятно, эти несоответствия преодолимы, однако их преодоление может потребовать слишком больших усилий и ресурсов. Зато публичные инициативы лидеров Народной партии не позволяют сомневаться в ее умеренно-левой ориентации. Близка партия и региональным элитам. Ее политический костяк составляют депутаты-одномандатники, большинство которых успешно взаимодействуют с главами своих регионов. Да и численность партии уже перевалила за 100 тысяч членов, и это в условиях лишь первых попыток раскрутки на федеральном уровне! Впрочем, на сегодняшний день Народная партия выглядит несколько более аморфной, чем может позволить себе один из фаворитов избирательной гонки. Возможно, «народники» пока ждут прямого сигнала поддержки из Кремля. Что ж, они имеют неплохие шансы его дождаться.