Министерство промышленности, науки и технологий часто упрекают за отсутствие в стране промышленной политики. О том, что изменилось в этом ведомстве со дня его назначения, министр Илья КЛЕБАНОВ рассказал корреспонденту "Известий".

- Не могу сначала не спросить о заявлении, которое вы сделали во Владивостоке по поводу иномарок с правым рулем. Многие восприняли его как третью попытку правительства запретить использование этих автомобилей. А ведь, например, в Приморье они составляют до 80% всего парка легковых автомобилей.

- Во-первых, не стоит вопрос о запрете правого руля. Во-вторых, речь идет только о создании правового поля. Чтобы все четко понимали и степень защиты своего имущества, и перспективу. В-третьих, никакие запреты не могут вводиться, пока государство не обеспечит альтернативы. Автомобили с правым рулем есть, и ничего конкурентного на Дальнем Востоке нет. А запреты недопустимы. Надо защитить имущество граждан от возможного произвола и одновременно создавать возможности для покупки автомобилей с левым рулем.

- Год назад, работая еще вице-премьером, вы на коллегии министерства говорили, что не удовлетворены его работой, что оно должно быть более внятным, ему нужна идеология. Удалось ли что-то изменить?

- Удалось. По крайней мере у министерства появилась позиция. Когда я курировал министерство в ранге вице-премьера, думаю, что ее просто не было. Но ее надо подкрепить фундаментальными документами. Я считаю, что все должно делаться по утвержденным программам, кратко- и долгосрочным, поддержанным бизнес-сообществом и научным сообществом.

- Могли бы вы сформулировать позицию министерства?

- Я бы ее разбил на две части: наука и промышленность. В названии министерства есть слово "технологии", но я думаю, что более правильным было бы его назвать Министерство науки и промышленности.

- Вы хотите его переименовать?

- Просто такое название более соответствовало бы идеологии и вообще его целям и задачам. Мы активно готовили заседание Совета безопасности, президиума Госсовета и Совета по науке и высоким технологиям, на котором утвердили "Основы политики РФ в области развития науки и технологии на период до 2010 года и дальнейшую перспективу". Такого документа еще не было. Он готовился вместе с Госсоветом, с Академией наук, ведущими министерствами. В итоге в нем указаны основные принципы развития науки - и фундаментальной, и прикладной (у нас любят ее называть отраслевой) - и как производное - развития технологий. Документ был утвержден президентом 30 марта. В нем зафиксированы 9 основных научных направлений и около 50 технологических направлений.

- Денег на все это хватит?

- Традиционный российский вопрос - традиционный российский ответ: можно и больше. Но, помимо того, что документ говорит о развитии науки, он ценен еще и тем, что направлен на рынки. Есть к нему приложение, где до 2010 года прогнозируется финансирование шестого раздела бюджета, посвященного финансированию науки. Документ подписан президентом, и у меня нет сомнений, что мы это финансирование будем держать до 2010 года. И даже те, кто считает, что его мало, должны играть по общим правилам.

- Скажите, а российская модель управления научно-техническим прогрессом отличается от заграничной?

- Отличается, но не в частных компаниях, где эти модели во многом соответствуют международным стандартам. Но на государственном уровне они серьезно отличаются. Потому, что инфраструктура в России еще находится в начальном состоянии. Она развивалась усилиями нескольких энтузиастов в разных регионах России еще в 90-е годы и при достаточно внятной поддержке государства. Но не была идеологией. Не было программных документов. Были спонтанные движения. А теперь двигаться спонтанно очень тяжело, надо готовить ответственную политику. Мы сейчас завершаем подготовку основ инвестиционной политики в России, которые будут в этом году на правительстве заслушиваться и утверждаться.

- Когда это может произойти?

- В четвертом квартале. Нам было важно усилить базовый документ. Это важно даже для работы с бюрократическим аппаратом. Потому что идет серьезная борьба интересов. А когда твой интерес подкреплен серьезным документом, когда это консолидированная позиция сообщества, утвержденная президентом, это очень важно. Мы это почувствовали сейчас при разработке бюджета на 2003 год. Все, кто работал над бюджетом, точно так же работали над этим документом, согласовывали позиции, в том числе финансовые. И нам приходилось подавлять свои амбиции, и нашим оппонентам.

- Вы сказали об энтузиастах. В 1997 году президент Ельцин, говоря о ЛОМО, которым вы руководили, назвал вас лучшим менеджером страны. А вы можете сегодня назвать лучшего?

- Я навскидку мог бы назвать фамилий 15-20 только в хай-теке.

- Значит, около 100 на всю российскую экономику. Этого достаточно для нашей страны?

- Абсолютно. Начнем с того, что у нас все эти люди самоподготовленные. У нас никогда не учили быть менеджерами компаний, нас не учили анализу и проектированию финансовых потоков. Мой коллега, один из моих заместителей Андрей Фурсенко, который пришел сюда вместе со мной, говорит, что наши инновационные проекты (реализуемые, кстати, в соответствии с "Основами") на самом деле служат главному - обучению менеджмента. Мы, может быть первыми в правительстве, создали экспертный совет для оценки проектов и их финансирования, который состоит не из чиновников. Там чиновников меньше трети. Там представители крупного бизнеса, академической и отраслевой науки.

- И все же между заявлениями г-на Фурсенко и требованиями программы есть, по-моему, противоречия. Чиновник заявляет, что цель - создание команды. И при этом в документе говорится, что в течение 4-6 лет отдача от проекта должна превысить вложенные государством средства.

- Не буду скрывать, что мы хотим успешных проектов и заложили в свой конкурс проектов всю инновационную цепочку. Чтобы не как раньше - подавалась заявка на научно-исследовательские и опытные работы (НИОКР) и говорилось: "Мы хотим разработать то-то и то-то, и это надо рынку". Мы принимали только проекты "упакованные" по составу участников, и по инвестициям. И сразу сказали однозначно: государство только частично профинансирует проекты. А участники проекта должны составить всю инновационную цепочку. Вплоть до компаний, которые скажут: "Да, это мой продукт, это мой рынок, это продукт, который мне нужен, но мне нужна небольшая поддержка". Только такие пулы мы пропускали на последующие этапы. Может быть, среди непрошедших были и технологии, которые имеют право выйти на рынок. Но у некоторых не было последнего звена цепочки - бизнеса, который бы сказал: "Я буду этот продукт вести на рынке". Сегодня у нас осталось 11 проектов. При этом мы, опять же имея в виду наш базовый документ, постарались покрыть его 9 основных направлений. Надо сказать, что мы пока не получили проектов по принципиальнейшему из них - энергосберегающим технологиям. Это нужно для поддержки реформ жилищно-коммунального хозяйства. Мы должны помочь ему технически, но я должен честно сказать, что мы эту нишу оставили. Объявили, что здесь конкурс у нас не получился, но он продолжается. Сейчас мы объявили повторный набор проектов в этот сектор.

- Отобранные 11 проектов - это еще шорт-лист или уже окончательный список работ, которые будут финансироваться?

- Думаю, что мы соберемся с нашим советом и оценим ситуацию. В принципе, вероятность финансирования всех этих работ очень велика.

- Меня всегда удивляло, как наше государство сдает, точно крепость без боя, некоторые принципиальные изобретения. Например, компания "Эльбрус" под научным руководством профессора Бориса Бабаяна разработала процессор, который ведущий журнал американской высокотехнологической индустрии оценивал выше, чем Pentium 4. Чтобы превратить математическую модель в действующий опытный образец и найти стратегического инвестора, "Эльбрусу" два года назад нужно было 40 миллионов долларов. Но этих 40 миллионов не нашлось, и теперь Pentium 4 есть, а "Эльбруса" так и нет.

- Я допускаю, что этих 40 миллионов долларов могло не найтись. Потому что это 1,2 миллиарда рублей. Для финансирования науки достаточно большая сумма. На все инновационные проекты в 2003 году в бюджете запланировано 2 миллиарда. Но я думаю, что мы еще обратим внимание на этот проект. Сегодня российская электронная инфраструктура только-только начинает возрождаться. Мы понимаем, что можем работать только во вполне определенных нишах - либо очень дорогих, либо очень дешевых продуктов. Здесь конкуренция с Китаем очень тяжела, а мы можем соревноваться в развитии дешевых массовых чипов или производить очень специализированный, дорогостоящий, уникальный продукт, востребованный рынком. Но инфраструктуры для него у нас нет.

- Но есть же "Рособоронэкспорт", который продает наше оружие, зарабатывая 4 миллиарда долларов в год. Почему нет структуры, которая бы занималась маркетингом высоких технологий?

- "Рособоронэкспорт" - специализированная ниша, которая была хорошо развита и всегда находилась под пристальным вниманием государства без серьезных идеологических разрывов в модернизации систем. А с электроникой у нас всегда были проблемы. Были уникальные достижения в компонентной базе, но массовой, серьезного уровня, продвинутой реформы у нас не было никогда. Сегодня мы и должны оценить, куда мы пойдем, и завершаем пересмотр всех своих федеральных программ.

- Вы сильно сокращаете их число?

- Мы увеличиваем подпрограммы. Мы четко настраиваем их на 9 направлений "Основ". По общему мнению, туда, где мы можем конкурировать и быть в лидерах, мы должны направить все ресурсы.

- Можете ли вы сказать, когда в обозримом будущем может произойти замещение доли в бюджете, получаемой от экспорта энергетических ресурсов, на экспорт технологий?

- А я очень не хочу замещения. Я хочу, чтобы развивался и совершенствовался наш энергетический экспорт. Если мы продаем сырую нефть, то занимаем одну нишу. Если продаем продукт высоких переделов в нефтеэкспорте - это те же высокие технологии. Поэтому ни о каком замещении речи быть не может. Многое зависит от того, насколько успешно правительство будет заниматься созданием инновационных инфраструктур, точек роста: технопарков, инновационных центров, без которых то, о чем мы сегодня говорим, невозможно. Без этого никакие заклинания, призывы и моления не помогут. Все остальное российские инженеры и технологи сделают.